Антон Беляев: «Нужно набить морду Мику Джаггеру»

На Западе это была бы рядовая история: музыкант долго работает сонграйтером. Набивает руку, продюсируя треки для поп-звезд. Тем временем его группа шаг за шагом проходит все «круги ада» независимого артиста — исполнение каверов, небольшие клубы, сборные фестивали, «разогрев» перед западными хедлайнерами. Наконец, счастливый билет в виде шоу «Голос» помогает Антону Беляеву и Therr Maitz сделать большой шаг вперед: теперь это одна из самых востребованных новых групп. И ее история успеха для нашей страны — совсем нерядовая.

— Концерт 4 декабря — это что-то особенное для вас.

— Мы склонны создавать себе неприятности. Так случилось и на этот раз. Поездив по стране, мы поняли, что хороших залов не так уж и много. На одном из концертов мы выступали в филармонии, в сидячем зале. Тогда я подумал, что месить бабушек дабстепом и гитарными запилами мы не хотим. Там оказался рояль, мы выдвинули его и появилась более легкая программа, которая очень хорошо работает в регионах.

Для Москвы просто выкатить рояль недостаточно. Поэтому мы решили привезти друзей, с которыми писали пластинку — английский скрипичный состав. Это одни из лучших сессионных музыкантов в мире, они писали саундтрек к «Гравитации», работали над пластинками Робби Уильямса, Zero 7. В общем, это будет не совсем Therr Maitz. Но это то, что мы любим — красивая музыка.

— Что не так с альбомом «Unicorn»? Почему он откладывается и откладывается?

— Сложно было предсказать, что все будет именно так. Мы думали: после «Голоса» случится всплеск, мы проедемся по России, а потом сядем и допишем альбом. А садиться просто некогда! Я понимаю, что нас за это будут ругать и слать нам лучи ненависти. Но когда он все же выйдет, пройдет полгода, пройдет год, про ожидание все забудут, — а альбом останется. Трек пишется за минуты. В голове складывается паззл, это просто происходит с тобой. А вот дальнейшая работа требует погружения, ее невозможно сделать за день. Процесс сложный, но мы победим. iTunes поставил нам последнюю дату 1 марта. И при всей их любви к нам, это уже ультиматум.

— Я видел цифру — 40 с чем-то концертов Therr Maitz за месяц. Как это вообще возможно?

— Это почти невозможно. Речь не идет, естественно, о полноценных сольных выступлениях. Это просто количество ивентов, в которых мы приняли участие — где-то 4 песни, а где-то полтора часа. Это был прошлый декабрь, самый пик пост-истории шоу «Голос». За месяц у нас было 44 выступления. Было по 4 выступления за день. А это значит, что звукорежиссер встает в 4 часа утра и на ногах до 3 ночи. Это жесть. Но мы же этого хотели, рвались к этому, так?

— Возникала мысль «мы не совсем этого хотели»?

— У меня был период, когда я занимался продакшном для других исполнителей. И тоже были страшные авралы, когда я брал слишком много работы и все это делал, делал, делал. Однажды меня просто скрутило в бараний рог. Потому что не было удовлетворения. В группе мы тоже в лепешку расшибаемся, но есть та отдача, которая все компенсирует.

— Правда ли, что всего за год ваш гонорар вырос в 4 раза?

— Ничего подобного.

— По моим данным — с 200 тысяч до 800 тысяч рублей.

— Такого роста не было. Смотрите, как все устроено. Есть открытые концерты, которые мы даем по России. Мы можем поехать и за условные 6 рублей, хотя запрашиваем 10. Если понимаем, что это какой-нибудь маленький город, где мало людей живет. Есть тема с доносом до зрителя музыки — это уже не вопрос денег.

Есть ситуация с Москвой. Однажды мы поняли, что почти каждый клуб в этом городе хочет нас пригласить. А когда-то мы ходили: «Пустите, пожалуйста, поиграть». Естественно, из-за такого спроса цена для Москвы более высокая, потому что мы не можем играть три концерта в Москве за неделю, это нас обесценит просто. И есть история корпоративных выступлений: там другие совершенно цифры. Все это — общепринятая практика.

Вообще же самого начала, когда мы запустились, мы стоили довольно дорого для малоизвестной группы. То есть мы никогда не позволяли себе быть дешевыми. Хотя иногда это усложняет ситуацию.

— Артист должен сразу знать себе цену?

— Это очень важно. Расскажу, с чем мы сталкиваемся. Я помогаю организовывать гастроли ребятам из текущего сезона «Голоса». Помогаю не наступать на те же грабли. И есть проблема в том, что некоторые из этих артистов стоили слишком дешево. Условно говоря, мы назначаем цену 10, а нам отвечают: «Слушайте, она у нас играла за 1 рубль». И что мы можем сказать на это? Что артиста показали по Первому каналу и он стал таким хорошим?

У меня еще в Хабаровске было небольшое рекламное производство. И в прайс-листе была позиция: «Корпоративный гимн — 40 000 рублей», большие в то время для меня деньги. За все время у меня его заказали только 3 раза. Но каждый раз после этого я раздавал кучу долгов и вообще был очень собой доволен. Мог я делать их больше, если бы поставил цену меньше? Мог, наверное. Но не так самоотверженно делал бы, наверное, и поднять потом цену было бы очень непросто.

— Откуда взялся слоган I hate Therr Maitz?

— Мы выступали, если не ошибаюсь, на «Максидроме». Все знают, что такое группа на разогреве. Не важно, что в толпе будут и наши фанаты: все эти десятки тысяч людей пришли на 30 Seconds To Mars. Они будут просто ненавидеть нас. Мы сделали такие наклейки и раздавали их первым рядам. Плюс это внутригрупповое выражение высшей степени обожания.

— Вас когда-нибудь отговаривали от пения на английском?

— И до сих пор отговаривают. До маразма — однажды меня в этом убеждал продюсер, у которого, я знаю, артисты собирают в 10 раз меньшие залы, чем мы. У меня нет табу «не петь на русском». Все же из детства. Кто-то слушал «Ласковый май», а я в это время — бутлеги Depeche Mode, потом Kraftwerk, потом первый альбом Prodigy и Стиви Уандера одновременно. У меня мелодии рождаются в этой фонетике, в этих гласных и согласных.

Я приезжал записывать наш материал в Англию, работал там со скрипичным ансамблем. И мне потребовалось время, чтобы убедить их, что происходит что-то серьезное. Поскольку прежде наши соотечественники приезжали туда, снимали супердорогие студии, но вместо работы пили вино и снимали фильм, как они якобы пишут альбом. Я видел это сам. И мне хочется, чтобы когда русские артисты приезжали туда работать, им говорили: «Вы из России? Знаем Therr Maitz, клевая банда». А не «Русские? Понятно. Просто платите деньги и тусуйтесь».

— Англоязычные русские группы уже играют на Западе. А вы когда?

— Понятно, что мы будем пытаться какие-то шаги на экспорт совершать. Но для этого нужен серьезный запас. Сейчас ни одна из групп все равно не играет там на большой сцене. Во-первых, потому что за этим должна история стоять. Потому что люди любят личность. А не просто, знаешь, челки и синтезаторы. Не про это, этого всего полно там. Чтобы влиться туда, артисту нужно быть внутри, нужна история, нужно морду набить, не знаю, Мику Джаггеру, после того, как набухался с его гитаристом.

Плюс технологически, по-музыкальному, мы не готовы к этому. Давайте одну из этих групп заставим в Москве сыграть концерт на 40 тысяч человек. Группа не знает, как себя вести перед таким количеством. Для нас пока самой серьeзной площадкой была «Арена» — это было страшно.

— Битком же было.

— Да, битком, но ответственность другая. Я играл и для 60 000 человек, но просто я там был не главным блюдом. Эти люди там оказались, а тут я. А тут они пришли смотреть на меня, заплатили за билет, ждут шоу. Это стресс. А представь нас на серьезной сцене вот в таком состоянии на Западе, когда ты думаешь про произношение свое, про то, что они уже видели все на свете, и еще о массе вещей. Мне кажется, что мы должны здесь прокачаться как следует. Хочется, чтобы у всех групп нашего сегмента была эта возможность работать. Сейчас она у единиц.

— Кто еще в вашем сегменте?

— Это альтернативные группы, но не формата «Нашего радио». Мы можем Pompeya причислить сюда, Tesla Boy, On-The-Go, Motorama. Нет, Латинская Америка это здорово. Но мы же понимаем, что это тур по Соединенным Штатам — пока это такие точки на карте, где группа играет по полупустым клубам. Вы видели где-нибудь беснующуюся фотографию с концерта в Америке? Где «стадо сходит с ума»? Обычно нет, обычно мы видим только афишу. Это немножко не тот путь.

— Из своего опыта, что надо делать хорошим музыкантам, чтобы становиться популярными?

— Вообще есть такой нюанс — качество. К группе Therr Maitz можно по-разному относиться, но ниже определенного уровня мы просто не можем опуститься. На это было потрачено много сил, времени и денег. Потому что даже будучи маленькой группой, чтобы убедить людей, что ты достоин их внимания, нужно ухитриться облечь себя в упаковку. Хотя бы в звуке. Где брать на это ресурсы? Я лично занимал. С английским скрипичным ансамблем мы записывались еще до того, как в нас стали вливаться средства потоком. Я просто занял эти деньги. Занял их у российской поп-звезды. Было ли страшно? Было. Нет, я понимал, что за два года, наверное, отдам (смеется) Надо прыгать выше головы все время, в этом и есть рост. Я недоволен всем, что происходит внутри Therr Maitz, возможно, это и двигает вперед.

— Надо ли под формат подстраиваться?

— Я никогда не форматировал свою музыку, мне это претит. Я делал все, чтобы отличаться от других. Больший эффект имеет отличие, чем схожесть. Другое дело, что давать такие советы — довольно жестоко. Мой опыт уникален — совпало много, и момент времени, и определенное шоу в определенный момент набрало определенную силу.

— Шоу «Голос» так и будет поставлять новых звезд?

— Это очень субъективно всe, плюс, сейчас в экономическом смысле тяжелый момент, а экономика крайне важна для рождения звезды. Но я думаю, мы уже видим, что оно заканчивает это делать в таких количествах, как в прошлом году. Я могу быть необъективен, я был там, это были сильные эмоции. Я где-то завидую этим людям. Но по моим ощущениям довольно высокая планка была задана. Повторить это всего через год сложно. Плюс, мне кажется, немножко устало наше жюри. Это только кажется, что одни участники страдают — на самом деле, на этих креслах нагрузка очень серьезная. Они сидят там сутками и все это время пытаются быть общительными и веселыми.

Therr Maitz. Рождественский концерт
Crocus City Hall, чт 4 декабря, 20.00