«Кинотавр». Печеная свастика и временные трудности

Реж. Алексей Федорченко

Украина, зона немецкой оккупации. Шестилетняя Анна чудом выжила в массовом расстреле. Выбравшись из-под земли, она плачет, обняв ногу мертвой матери. Так ее находят добрые люди. Латают ботиночки, стирают одежду — и ведут в комендатуру, где когда-то была школа. Анна, заслышав немецкую речь, вырывается из рук принявшего ее полицая, убегает и прячется в камине одной из пустых комнат. И живет — день за днем.

Новый фильм Алексея Федорченко («Овсянки») целиком состоит из запрещенных приемов. Еврейская девочка, котик, Украина, песня на идиш — все это такие штампы, элементы такого грубого манипулирования, которые погубили бы любое другое кино. Но не это.

«Война Анны», снятая в традициях документалистики, усыпляюще монотонна: вот Анна ищет воду и что-нибудь поесть, вот пьет, вот смотрит в окно, вот опять ищет воду и поесть, вот грызет печенье в форме свастики, вот гладит кота, и опять, и опять, и опять… так привыкаешь к ежедневным страшным новостям. Болевой порог растет как на дрожжах: примерно в середине фильма все чувства атрофированы, кроме желания спросить режиссера, зачем он мучает ребенка. И только в последние пятнадцать минут, когда сердце зрителя из куска бетона становится враз куском кровавого мяса, ответ становится очевиден. Но уже совершенно не нужен. 

По словам Федорченко, отправной точкой для фильма стала даже не прочитанная им в ЖЖ реальная история девочки, которая два года пряталась в немецкой комендатуре. Это была встреча с Мартой Козловой, которой на тот момент было шесть лет. Теперь ей восемь, и на пресс-конференции она рассказывала журналистам, что самой тяжелой была сцена в горящем камине (нечем дышать, как будто и правда подожгли), что она не боится крыс и кишок, зато не любит помидоры, а еще у нее есть хомяк Хомка. Дети удивительные существа. «У нас открытый финал, — говорит Федорченко, — я не знаю, выдержит ли Анна два года. Я бы не выдержал и два дня». Еще он говорит, что не думал в процессе съемок ни об Алисе в Зазеркалье, ни о Маугли, ни об Анне Франк. Бог знает, сколько в этом правды: для зрителя связь очевидна, как и то, что сейчас «Война Анны» лучший фильм «Кинотавра». 

Полностью независимое  кино о Холокосте, о первобытной истории выживания, о девочке за зеркалом, которую никто не замечает и которой некуда бежать, вряд ли выйдет в широкий прокат раньше осени. Но это и хорошо. Благодаря региональным фестивалям, киноклубам, культурным центрам фильм Алексея Федорченко посмотрят намного больше людей, чем при стандартной схеме показов. И хотя искусство сроду не врачевало никаких язв — даже несколько минут живого сердца в наше время бесконечная ценность. Такая же, как умение пользоваться запрещенными приемами, создавая почти магическое кино.