Брестская крепость (2010 год)

Утром 22 июня мирная жизнь гарнизона Брестской крепости (рыбалка, фильм «Веселые ребята», танец «Яблочко», в военторг завезли бублики и минералку) прерывается ковровой бомбардировкой. Выскочившие в одних подштанниках красноармейцы примерно полчаса эффектно, но несколько утомительно мечутся среди воронок и рушащихся зданий, пока наконец под властным взглядом трех командиров (Коршунов, Мерзликин, Деревянко) не организуют оборону противнику. Через четверо суток жажды, голода, самопожертвования и военных хитростей военврач гарнизона стреляется со словами «я сделал все что мог», и бойцы капитулируют перед смеющимися фрицами. Но отдельные акты героизма продолжают совершаться вплоть до самых титров.

Выходящая (естественно!) к ноябрьским каникулам «Брестская крепость» метит явно выше, чем заурядный воспитательный ликбез ко Дню народного единства. Разумеется, дело без единства не обходится (в запале сценаристы вписали в ряды Красной Армии не только джигитов, но и сына тувинского народа, который начал посылать на фронт добровольцев не раньше 43-го), но куда важнее тут пиротехника. Пусть скупой черно-белый постер и прикидывается аскетичным некрологом павшим, «Крепость» — это русский «Перл-Харбор», не меньше. Правда, с массовкой в фильме происходит то же, что и с ежегодным призывом — из шести тысяч человек, окруженных в 41-м в цитадели, на экране присутствуют от силы пять сотен (во всяком случае, так кажется). Ограниченность контингента искупается лютостью его судьбы — фильм вобрал все самое смачное из бритхоррора и советского нациксплотейшена типа «Иди и смотри»; маленький солдат (строго говоря, протагонистом тут является 7–8-летний трубач в униформе), ползущий в дыму среди отрубленных конечностей, или немецкий танк, ползущий по мостовой из советских тел, наверняка еще не раз будут возвращаться к вам в тревожных снах. Штыковые атаки тоже удались преизрядно. Вдобавок тут мы можем, кажется, впервые наблюдать актера Деревянко в драматической, а не комедийной роли — и да, абсолютно правы театральные критики, вечно жалующиеся на то, что Павел растрачивает свой талант на легковесное тру-ля-ля. Ввиду монументальности произведения над сценарием «Крепости» работала бригада из трех человек, демонстрирующих похвальное знакомство с базовыми трюками голливудского сценария, — но сквозные мотивы, едва прозвучав, срезаются автоматными очередями, а буквально понятый прием «tickling clock» придает трагедии несколько кэрролловское измерение — часы всю дорогу тут буквально тикают за кадром, но на командирских циферблатах время всегда одно. Четыре утра, конечно же.

Цепляться к незначительным анахронизмам после такого концептуального хода уже как-то мелко, однако стоит отметить один маленький, но красноречивый нюанс, хорошо объясняющий цели, задачи и предпосылки вообще любого патриотического проекта в нашей стране. Адресованная, как мы с удивлением обнаружим в эпилоге, ровесникам бесстрашного сына полка «Брестская крепость» не содержит ни одного матерного слова, зато ничуть не стесняется запаха паленой человечины.