Руки-ноги за любовь (2010 год)

Частушки о массовых убийцах Берке и Хэйре в Эдинбурге принялись сочинять еще в XIX веке — почти сразу после нашумевшего дела об уэстпортовских убийствах. Парочка находчивых ирландских иммигрантов, придушившая за год (не удовольствия ради, а исключительно в целях пропитания!) семнадцать ни в чем не повинных жертв, практически сразу превратилась в фольклорных героев вроде Петьки и Василь Иваныча (ну или Кукуца и Мукуца). Веселые песенки о друзьях-убивцах поют в Шотландии и по сей день, а вот в кино судьба добровольных помощников медицины, за мзду поставлявших врачу Роберту Ноксу свежие трупы для анатомички, сложилась куда печальнее. Хотя уэстпортовское дело и вдохновило когда-то Вэла Льютона на создание классического «Похитителя тел» (1945), имена героев безжалостно вымарывались из кино британской цензурой, считавшей их слишком уж одиозными личностями для увековечивания в целлулоиде. Так Берк и Хэйр оказались персонажами второсортных триллеров и фильмов ужасов — до тех пор, пока вернуть приятелям народную любовь не взялся Джон Лэндис («Братья Блюз», «Американский оборотень в Лондоне», «Невинная кровь»), большой специалист по части туповатой, но до слез пробирающей веселухи на фоне окровавленных трупов и переломанных костей. Неважно, что за последние лет десять Лэндис так и не снял ничего путного (если не считать уморительного эпизода про женщину-оленя из телесериала «Мастера ужасов»): его «Берк и Хэйр» (в нашем прокате — «Руки-ноги за любовь») способны компенсировать, пожалуй что, и четверть века молчания. Нет, конечно, комедия у Лэндиса получилась старомодной, как дубинка ночного грабителя… Слуга порядка («милиционер» — да-да, именно так называли английских дружинников) то и дело падает в обморок при виде крови; трепетный Уильям Берк (Саймон Пегг) готов убивать, убивать и убивать, чтобы уложить в постель эмансипированную шлюху, мечтающую о театральных подмостках (Айла Фишер), а меркантильный Уильям Хэйр (Энди Серкис) — чтобы добиться благосклонности своей жены Лаки, половину экранного времени проводящей мордой в овсянке. Но, как бы это ни было удивительно, именно такой набор гримас с открытым ртом и примитивных гэгов (так же как и мастерски стилизованная съемка в духе знаменитой студии Hammer) и выглядит сегодня подлинным новаторством. Да и в сценарии, лет пять пролежавшем на полке с надписью «самые лучшие из нереализованных», есть не только действительно смешные находки (вроде родившегося посреди животного секса четы Хэйров названия похоронного бюро «Я уже почти!»), но и мощная — даже для серьезного фильма — идея. Технический прогресс сценаристы беспощадно рифмуют с убийством — и, вдоволь посмеявшись над допотопным юмором Лэндиса, понимаешь: и применительно к современной комедии подобная параллель адекватна как никогда.