Варавва (2019 год)

Варавва не был разбойником. Варавва очень любил сестру Иуды, которая, в свою очередь, очень любила брата и первосвященника Каифу. Варрава же, не зная, куда деваться от ревности, убил одного из любовников ужасной женщины, за что и должен был попасть на крест. Но не попал – поскольку евреи решили распять Христа. Расстроенный Варавва, к тому же осознавший истинное лицо возлюбленной, пытается понять, как ему жить дальше. 

Беды отечественного кино можно перечислять вечность. И все они сошлись в «Варавве» – кроме одной: в кои-то веки для сценария была выбрана не история Великой Отечественной. Мало того – выбрали даже не Евангелие, что было бы тоже интересно. Дебютант Евгений Емелин взял за основу роман Марии Корелли, о котором мало кто слышал, не то что видел в глаза. Отчасти первоисточник оправдывает экранизацию: Корелли славилась ужасными диалогами, картонными характерами и долгими философскими отступлениями. За это ее терпеть не могли критики, и Корелли отвечала им тем же – в общем, почти как отношения между нашим массовым кинематографом и людьми, которые вынуждены его смотреть по долгу службы и за свои грехи.  

Создатели «Вараввы», вышедшего как раз под Пасху, тоже наверняка будут обижены до глубины души. Как-никак, первый российский фильм на евангельскую тему! Но именно потому, что тема эта слишком серьезна, «Варавва» не заслуживает ни малейшего снисхождения. В особенности это касается чудовищного сценария, написанного опять же Евгением Емелиным. Да, первоисточник ужасен, бороться с ним трудно, это не удалось даже в многоопытном Голливуде в случае с «50 оттенками серого». Никакого кощунства в этом сравнении нет: роман Джеймс был таким же фанфиком «Сумерек», как роман Корелли – фанфик Евангелия. Однако же хотелось бы понять, почему, например, Понтий Пилат в одной из сцен выслушивает просителя, задает ему вопрос: «Ты хочешь похоронить Христа?» – получает ответ, задает тот же вопрос, снова получает ответ, и так по кругу четыре раза.  

События в фильме выглядят не лучше. Бог весть откуда берется странник Мельхиор с мудростью первого христианина, внешностью мусульманина и печатью цезаря – и произносит речи, которые были бы уместны именно что в плохом романе конца позапрошлого века, но никак не в современном кино. Юдифь бросается из образа гордой девицы в даму низкой социальной ответственности, чтобы в итоге сойти с ума, нацепить венок в духе Офелии и явно искать пруд, чтобы броситься еще и туда – но поскольку кругом пустыня, приходится добивать чудом. Сам Варавва берет на себя роль Неверующего Фомы и изводит Марию требованиями пояснить за происхождение Христа, а Иосифа – как он все это терпел, «жена ведь». Каифа злоумышляет с таким размахом, пафосом и отсутствием здравого смысла, что даже злодеям из комиксов шестидесятых стало бы совестно. В общем, бульварный роман, как и было сказано. 

Более или менее старательно подошли создатели к декорациям и костюмам – которые в итоге выглядят так, как будто дело происходит в приспособленной под раек коробке для торта. Более или менее неплохо работают актеры, особенно если не вслушиваться, что они говорят. Но не все, разумеется: если Залим Мирзоев в роли восточного мудреца выглядит естественным, а Альберт Филозов просто не может сыграть плохо даже эпизодическую роль – то Константин Самоуков в роли Пилата это просто беда. А настоящая катастрофа – Павел Крайнов, играющий Варавву, потому что он умудряется фальшивить всем собой, дополнительно подчеркивая этим слабость сценария.  

Но есть и веселые новости: «Варрава» это так плохо, что даже хорошо. Смотреть его всерьез невозможно, именно поэтому вы до сих пор не прочитали ни одной строчки, где упоминались бы Пазолини, Мэл Гибсон или, прости Господи, Ридли Скотт. Эту матрешку нельзя поставить в один ряд даже с ужасным «Ноем» Даррена Аронофски. Но зато киноманам доставит настоящее удовольствие тот факт, что лица Христа тут так и не показывают, а пару важных ролей озвучивают два идеально узнаваемых  Владимира –  Антоник и Еремин. И когда их герои открывают рот, в голове понимающего зрителя запускается параллельный просмотр «Да здравствует Цезарь!». 

Такой шутки даже сами Коэны бы не придумали.