Игры разумов (2018 год)

Человеческий мозг – тайна за семьюдесятью семью печатями. Есть люди, которых все считают больными: врачи находят у них серьезные психические расстройства. Их сажают под замок, лишают дееспособности, а они раз! – и удивляют весь мир. И вот ярчайший пример: в 70-х годах XIX века некто Майнор, убийца и шизофреник, застреливший человека под влиянием галлюцинаций и годами искавший демонов в щелях собственной камеры, вдруг оказался гениальным лингвистом. Лондонское общество филологов тогда билось над составлением английского словаря, и ученые задыхались без помощи добровольцев. Майнор решил помочь – и послал составителям несколько тысяч писем, ставших для авторов настоящим спасением. И никому даже в голову не пришло, что Майнор считается сумасшедшим. Впрочем, в его случае слова «гениальность» и «безумие» – это всего лишь синонимы…  

Байопик – жанр специфический и в народе далеко не самый любимый. Взявшись за него, авторы попадают в рабство к фактам, которые обязывают быть вежливыми с реальными историческими персонажами и вынуждают держать фантазию на коротком поводке. Поэтому большая часть байопиков – зрелище безликое, пресное и временами даже занудное.  

Но как вы отреагируете, если вам скажут, что «Игры разумов» Фарада Сафиниа (в оригинальной версии «Профессор и безумец») – это байопик Оксфордского словаря? Решите, что перед вами занудство в квадрате? И что интригующее кино на эту тему – просто абсурд? Все это верно, но в данном случае лишь отчасти: режиссер и продюсеры «Игр» (среди которых, кстати, Мэл Гибсон) сделали все возможное, чтобы раздвинуть границы жанра. Да и сама история, взятая за основу проекта, как ни странно, авторам помогает.  

Ведь «Игры разумов» – это рассказ о двух аутсайдерах. Один из них безумен, второй – безроден. И то, и другое в глазах ученых из высшего общества в XIX веке считалось абсолютно недопустимым, когда заходила речь о сотрудничестве. Поэтому шансов на научную деятельность у профессора Джеймса Мюррея, знавшего около двадцати языков, было не многим больше, чем у запертого в психушке Майнора. Тем более что Мюррей не имел даже школьного аттестата: сын торговца льняными тканями, он в четырнадцать лет был вынужден бросить учебу. Тем не менее, именно эти двое сделали для английского языка больше, чем армия титулованных профессоров. 

К чести создателей фильма, из этого парадокса они умудрились выжать максимум. Лингвистические споры они сводят к минимуму, борясь за динамику даже там, где она практически невозможна. К тому же сюжетные линии обоих героев развиваются параллельно, поэтому высоколобые филологические дискуссии микшируются с эпизодами, где на первый план выходит трагедия человеческого духа: персонаж Шона Пенна воюет со своими внутренними дьяволами, плюс его изматывает чувство вины перед женщиной, мужа которой он случайно убил (кстати, ее играет Натали Дормер, трижды коронованная в «Игре престолов»). Таким образом, бой за темпо-ритм и эмоциональность идет нешуточный, и в результате картина получается гораздо более живой и темпераментной, чем можно представить, исходя из синопсиса.  

Правда, избавиться окончательно от груза литературности все же не удалось. Герои много спорят о филологии, например, об изменчивости разговорной речи: для ученых XIX века способность языка к эволюции была поводом для серьезных научных баталий, хотя сейчас о ней знает и школьник. В филологические дебри фильм нас не заводит (спасибо и на том), однако велеречивые экскурсы в лингвистику картину все-таки серьезно утяжеляют: она сбивается с ритма и ощутимо буксует. Да и заявленный конфликт между узником Оксфорда и узником психиатрической клиники не реализуется в полной мере: герои встречаются, начинают дружить, и их отношениям отчаянно не хватает драматургии – Мюррею и Майнору попросту нечего делать вместе, кроме как обсуждать словарь и восхищаться друг другом. А вот другие сюжетные ветки (например, отношения между Майнором и героиней Натали Дормер) развиваются гораздо активнее.  

Как бы то ни было, давайте поздравим Мэла Гибсона с реализацией мечты, за которую он боролся семнадцать лет. Дело в том, что права на экранизацию книги Саймона Винчестера «Хирург из Кроуторна: история убийства, сумасшествия и любви к словам» Гибсон купил еще в 1999-м. Правда, тогда он планировал снимать картину сам, а потом решил остаться на ней в качестве продюсера и актера (как несложно догадаться, Джеймса Мюррея, украшенного бородой а-ля Карл Маркс, играет именно он). И за эти семнадцать лет «Игры разумов» отняли у Гибсона массу нервов: он отстаивал перед студией свое видение фильма, судился с ней ради права финального монтажа – в общем, работа над проектом оказалась нелегкой. С другой стороны, героям картины было еще тяжелее – они-то корпели над Оксфордским словарем почти 70 лет. Так что мытарства Гибсона – это еще цветочки.