Гемини (2019 год)

Генри Броген, лучший из наемных убийц, работает на спецслужбы США, но после семидесяти с гаком трупов в послужном списке что-то в нем ломается, и он решает уйти на заслуженную пенсию. Правда, кефир перед телевизором и размеренный отлов макрели на солнышке приходится отложить: случайно узнав информацию, которую знать не следовало, Броген становится мишенью для собственных коллег. В частности, за ним начинает охотиться таинственный убийца, выглядящий точь-в-точь, как сам Генри в молодости.

Даже удивительно, что Дэвид Беньофф, шоураннер «Игры престолов» и сценарист нескольких хороших фильмов («Братья», например), выдал такой сюжет. Впрочем, «Гемини» — в первую очередь пример очень плохого маркетинга: главная интрига, подводка к которой составляет почти треть тайминга, была заспойлерена в постере, многочисленных трейлерах и в самом синопсисе, что сводит на нет всякий интерес к фильму. Все, что будет дальше, можно предугадать до мелочей: секретные правительственные проекты, биологические эксперименты, предательства и далее по списку «Штампы в фильмах о подставных агентах». Самое странное, что сценаристы, словно понимая это, вообще не особо стараются держать интригу — почти вся информация вываливается на зрителя в первой половине фильма, а какого-то финального твиста, который перевернет происходящее с ног на голову (хотя бы самым предсказуемым образом) просто нет. 

Впрочем, это вполне симптоматично, если знать предысторию проекта. «Гемини», в чьем касте изначально числились Харрисон Форд, Мел Гибсон и Шон Коннери — фильм-долгострой. Его пытались выпустить около двадцати лет, именно поэтому его сюжет кажется таким безнадежно устаревшим. Пройдя все круги производственного ада, проект попал в руки режиссера-визионера Энга Ли («Крадущийся тигр, затаившийся дракон»), который решил использовать полученный сценарий с хоть какой-то пользой: снять его в революционном формате 120 кадров в секунду, в 3D и с поддержкой 4К-разрешения, что в сумме дает необычайную ясность и четкость изображения. Примерно как если бы вы смотрели документальные фильмы о животных с телеканала Nat Geo Wild, только с живыми актерами, а также стрельбой, взрывами и прочими атрибутами крутых боевиков.

Для Энга Ли это не первый опыт подобных съемок: его предыдущий фильм, «Долгий путь Билли Линна в перерыве футбольного матча», был сделано именно в таком формате. И уже тогда зрители отметили главную проблему 120-кадровой частоты: происходящее на экране вместо того, чтобы стать более реалистичным, казалось настолько выхлощенным, что создавало ощущение еще большей иллюзии, чем традиционные «ожившие картины». Но теперь уже скорее иллюзии пугающей, чем впечатляющей: эффект «зловещей долины» никто не отменял. Когда перед тобой на экране ходят огромные, невероятно реалистичные люди, которых камера выхватывает крупным планом, чтобы показать их эмоции на еще более огромных лицах, отторжение накатывает сразу после первого шока. Будем честны: игровое кино — это не документ, ему просто не к лицу гиперреализм.

И если предыдущий фильм Энга Ли — драма — смотрелся в подобном формате попросту странно, то боевик, в котором каждые пять минут что-то взрывается, стреляет и рассыпается снопами искр, временами смотреть попросту невозможно. Каждая экшен-сцена превращается в испытание для вестибулярного аппарата. Рассматривать «Гемини» как фильм просто не получается — такая форма, с учетом схематичного сюжета и многочисленных сценарных глупостей, больше напоминает сложносочиненную видеоинсталляцию. 

Ощущение, что все происходящее на экране — выставка технологических достижений в кинематографе, подкрепляется еще и тем, что создатели представили еще одно новшество. Двойник, охотящийся за героем Уилла Смита, — это цифровая копия актера, полностью воссозданная и «омоложенная» при помощи компьютерной графики. Глядя на пугающе натурального двойника (его тут иронично зовут Джуниором), действительно поражаешься тому, насколько гигантский произошел скачок: всего-то двадцать лет назад «Матрица», один из самых технологичных фильмов того времени, удивляла концепцией «мирка, надвинутого на глаза». А теперь мы видим, как этот мирок начинает зарождаться в реальной жизни — пускай это пока лишь тени существующих людей. 

Из всего этого складывается увлекательная метафизика постмодернового кино, прошедшего через несколько стадий развития: от фотографии к немым фильмам, от немого к звуковому, от звука к цвету, от цвета к 3D. И сейчас, по идее, мы стоим на пороге очередного витка: по заверению Энга Ли, перед нами «технологии будущего, которые скоро будут везде». Кто-то может сказать, что мы просто еще не готовы к восприятию такого кино — мол, даже лампочки накаливания когда-то казались бесовской выдумкой. Ну что ж, так однажды мы дождемся, как слепленные из компьютерных эффектов актеры вытеснят из кадра живых людей, пересекут границы экрана, как в «Закованной фильмой» Владимира Маяковского, и сядут рядом с нами смотреть кино.