Кукла 2: Брамс (2020 год)

В отсутствии мужа Лиза (Кэти Холмс) подвергается нападению грабителей на глазах у маленького сына Джуди (Кристофер Конвери). Оба остаются невредимы, но случившееся сильно ударят по их психике — Лиза не может вырваться из депрессии, а Джуди и вовсе перестал говорить. Дабы помочь им забыть о трагедии, глава семейства Шон (Овайн Йомэн) увозит их в новый дом — старый особняк Хилшеров, где несколько лет назад произошла трагедия с девушкой Гретой (Лорен Коэн).

Уильям Брент Белл начинал как режиссер и сценарист проходных, но терпимых фильмов ужасов. После комедийной драмы «Блеск и шарм» он сменил поприще и снял картину про ролевую видеоигру, из-за которой один за другим погибали подростки, — «Остаться в живых». Затем последовали еще более неудачные «Одержимая» и «Оборотень». Вышедшая в 2016-ом году «Кукла» изменила ситуацию в лучшую сторону. Идеи фильма были вторичны — мистическую куклу мы уже видели в «Заклятии» и «Проклятии Анабель», а схожий финальный твист был в новозеландском хорроре «Привязанные к дому» — yо у новой картины Белла был относительно приличный саспенс, неплохая драматургия, качественный визуал и осмысленный лаконичный сценарий, написанный дебютантом Стэйси Мениа. Одним словом, режиссер начал подавать надежды.

Но позитивные тенденции максимально неудачный сиквел «Куклы», который был совершенно ни к чему, даже учитывая открытую концовку первого фильма. Шансов повторить успех и тем более переплюнуть приквел у «Куклы 2», откровенно говоря, не было: фишка первой ленты была в том, чтобы создать саспенс тревожного ожидания и усыпить бдительность зрителя, огорошив финальной развязкой — в сиквеле же такой возможности априори быть не могло. Зная тайну куклы, ты уже с первой минуты предполагаешь, чем все закончится. Но, как выяснилось, авторы на этот счет позаботились — и не в лучшем смысле.

Как и подавляющее большинство хорроров, «Кукла 2» развеивает мифы об американской мечте, заставляя встретиться лицом к лицу со страхами нового, неизвестного и чужого. Люди бояться увидеть незнакомца ночью, с подозрением смотрят на новоиспеченных соседей, страдают от беспокойного сна в новом доме. Но, конечно, на первый план выходит страх за ребенка, под воздействием которого родитель пытается оградить дитя от всевозможных угроз враждебного мира — и в картине Белла показана цена поражения в этой борьбе. Не получая защиты в лице матери и отца, ребенок начинает искать защиту на стороне, и это приводит к последствиям весьма печальным. Жаль, однако, что по этим идеям пробежались лишь мельком.

Зачастую минуя психологизм и законы драматургии, фильм по большей части состоит из топорных сценарных штампов, вялых диалогов и усыпляющих единичных скримеров. По классике жанра, на новом месте мальчик начинает странно себя вести: в его дневнике появляются записи с угрозами, рисунки с расчлененкой, а под кроватью скрываются выпотрошенные мягкие игрушки. По началу ребенку, разумеется, никто не верит, но в конце концов мать все же оказывается более наблюдательной, нежели ее муж. Прерывает это унылое действо «долгожданная» развязка.

Чтобы не копировать самих себя, Белл и Мениа резко решили перескочить в другой поджанр — из слэшера в мистику. Авторы решили дать объяснение происходящему в доме, углубившись в историю аж до 50-х годов. И все бы ничего, но создается ощущение, что фантазия Белла и Мении настолько безгранична, что ей начинает мешать их собственный приквел, который слабо переплетается с логикой новой картины. В итоге финал грешит не вторичностью (что было бы простительнее), а нелепостью.

Очевидно, что Брамс — не Джейсон Вурхис, Майкл Майерс или Бубба Сойер («Кожаное лицо»), чтобы делать из него героя франшизы. Но из сиквела можно было бы сделать добротный слэшер, каким просто не успела стать «Кукла» из-за быстротечности финала — по крайней мере, это позволило бы избежать откровенно смешной попытки сделать из Брамса вторую куклу Анабель.

Люди в хоррорах всегда будут заезжать в дома, где водятся демоны, сталкиваться с маньяками-соседями, открывать подозрительные двери и забредать туда, куда не следует — в рамках жанра вторичности не избежать. Но бояться нужно совсем не этого. «Солнцестояние» и «Реинкарнация» Ари Астера — прекрасный пример, как можно заворожено смотреть на экран, зная, к какому финалу движется фильм. Вместо того, чтобы изобретать еще один «изощренный» финальный твист, режиссеру следовало сделать акцент на психологизм и драматургию, убрать барьер между героями и зрителем, проработать их сокровенные страхи. Да в конце концов, есть кровавый аттракцион в виде слэшера. Все было бы лучше того, что предлагает Белл.