Елена (2011 год)

Благородный современный аристократ (Андрей Смирнов) живет в роскошном таунхаусе вместе с гражданской женой Еленой (Надежда Маркина), перешедшей в этот статус с должности его сиделки и содержащей собственное семейство — обитающее на окраине, сутками сосущее пиво и смотрящее по телику «Давай поженимся». Семейство это постоянно размножается, и презирающий отпрысков Елены старик со своими классово чуждыми воззрениями кажется бывшей сиделке человеком с другой планеты — непонятным и оттого неприятным. Что ж, тем сильнее растет в ней желание завладеть простаивающей, как ей кажется, попусту жилплощадью супруга. 

В своем третьем фильме Звягинцев внезапно демонстрирует качества, которых у него, как думалось по «Возвращению» и «Изгнанию», не было и в помине: иронию, чувство меры и — самое главное — приземленность. Кажется даже, что все его расшатывания гнилых досок мироздания и украшательства безвоздушного пространства первых двух фильмов были лишь тренировкой перед настоящим делом. «Елена» — фильм злой и честный; Звягинцев в нем вдруг примеряет на себя образ нового Балабанова, снимая кино про общество во время гражданской войны и распад элементарных социальных связей. 

Всю эту историю очень легко упростить: был благородный дедушка, живший в роскоши, нажитой непосильным трудом, а мерзкое быдло его угробило (что характерно, «Виагрой»), расположилось в его хоромах, и теперь вот шляется из угла в угол, мыча «Мааам, а где тут пииииво?» (между прочим, это не пересказ завязки — в это предложение укладывается весь фильм). При этом «Елена» — высказывание, не только своевременное, но и абсолютное, конечно, тоже; ее, как и предыдущие звягинцевские опусы, можно счесть притчей — но в этот раз укорененной в настоящей, не подражающей библейским фрескам действительности. Не убавишь и не прибавишь: фактически это диагноз русскому обществу как таковому (да, смертельный), во все времена живущему в кредит и не способному существовать иначе, чем вот так — животно.