Дюна (2021 год)

Арракис — одна из самых опасных планет во Вселенной. Зыбучие местные пески являются пристанищем огромных всепожирающих червей. А еще эти пески богаты пряностью (она же меланж/специя/спайс) — важнейшим и самым дорогим веществом в мире «Дюны», необходимым для межзвездной навигации, значительно продлевающим жизнь и активирующим дополнительные возможности мозга. Сейчас на Арракисе властвует воинствующий род Харконненов во главе с толстокожим и кровожадным бароном Владимиром (Стеллан Скарсгард). Он терроризирует синеглазый народ фрименов и выкачивает из планеты все соки. Однажды волевым решением Императора Харконнены вынуждены покинуть Арракис, а на их место должен заступить другой род — Атрейдесы.

В это же время наследник дома Атрейдесов Пол (Тимоти Шаламе) готовится к великому предначертанному судьбой будущему: подробно изучает особенности Арракиса, тренируется владеть клинком под предводительством придворного министра обороны (Джош Бролин) и справляться с особой силой — «Голосом», которому его обучает мать, леди Джессика (Ребекка Фергюсон). Однако властвование Атрейдесов во главе с герцогом Лето (Оскар Айзек) на Арракисе длится недолго — в их окружении находится предатель. Харконнены пользуются моментом и возвращают себе власть над меланжем. Однако все это время где-то в опасных песках Дюны выброшенный на съедение червям Пол Атрейдес приходит к осознанию собственной миссии и строит планы о большой мести кровожадному Владимиру и всеобщему имперскому эгоизму.

«Дюна» Фрэнка Герберта — не просто классика научной фантастики, а один из ее столпов. Романом американского фантаста вдохновлялись многие писатели и кинематографисты, создавая свои миры зачастую по гербертовскому образу и подобию — например, Джордж Лукас и его «Звездные войны». Правда, сам по себе роман «Дюна», помимо фантастического сеттинга будущего, межпланетных путешествий и диковинных персонажей, обладает массивным религиозным и социокультурным слоями, которые проявляются вовсе не в строках произведения, а между ними.

Оттого и экранизировать «Дюну» все равно что собирать песок в ладошку — что-то обязательно просочится между пальцев. Чем больше возьмешь, тем больше потеряешь. Это с удовольствием подтвердит Дэвид Линч, взявшийся за съемки фильма по мотивам романа спустя 20 лет после его первого издания, в 1984 году, когда ни технологии, ни временной горизонт не позволяли в полной мере осмыслить значение «Дюны» для мировой фантастики. Линч сам оценивает свою работу как полный провал. Действительно, его экранизация представляла собой сумбурный и технически несовершенный набор не до конца осмысленных сцен в декорациях «Деревни дураков».

С тех пор прошло уже почти 40 лет. «Дюна» должна была появиться в мегаломанской версии режиссера Александра Ходоровски и длиться 12-14 часов. Понятно, что такой проект изначально был обречен на неудачу — в итоге он так и не появился на свет. Другой версии, сериалу начала XXI века, определенно не хватало харизмы и здравой адаптации первоисточника. Казалось, что идея экранизации романа Герберта — самая большая утопия в истории кино. И вдруг появился избранный, своеобразный Пол Атрейдес арт-мейнстрима, канадец Дени Вильнев, снявший два вдохновенных фантастических шедевра — «Прибытие» и «Бегущий по лезвию 2049». Столь громкая заявка режиссера на звание главного кинофантаста современности предполагала еще и творческое задание, самое сложное из возможных — экранизацию «Дюны». Задание, которое Вильнев принял и с которым справился, но пока только наполовину.

С самого начала канадец дает понять, что будет методично следовать за литературным источником с несколькими важными отклонениями. В отличие от Герберта, Вильнев как можно детальнее рассказывает о правилах и закономерностях мира, знакомит с ключевыми понятиями и персонажами. Делает он это размеренно и многозначительно, что к лучшему — в «Дюну» гораздо лучше вдуматься, чем галопом по ней пробежаться.

В сущности, все два с половиной часа «Дюны» — это одно большое знакомство с фантастической Вселенной. Состоит оно во многом из долгих встреч всех со всеми, на которых и формируются важные сюжетные ветви. Однако одного «Дюна» Вильнева лишена практически полностью — политических игрищ. Кажется, режиссера совсем не интересует, кто за кем стоит и кто кого подставляет. Если в романе и фильме Линча о предателе читатель и зритель узнают в самом начале, то Вильнев об этом вообще не говорит, а показывает в самый последний момент. Это самое главное его режиссерское правило.

Впрочем, несмотря на это, Вильнева-режиссера в фильме гораздо меньше, чем Вильнева-визуализатора. Как и в «Бегущем по лезвию 2049», важную роль в «Дюне» играет визуал. Монументальные локации, футуристичные корабли-стрекозы, невообразимая геометрия архитектуры, поочередно возникающие в кадре замкнутые пространства и свободные пейзажи с далекими горизонтами — мастерство Вильнева, явно передавшееся ему от оператора Роджера Дикинса (в «Дюне» его заменил Грег Фрейзер), находится где-то на грани претящего самолюбования, но никогда на его территорию не вступающего. Буквально каждый кадр формирует общее величие и монументальность «Дюны» — совершенно точно главного и наиболее масштабного авторского блокбастера со времен «Властелина колец» Питера Джексона.

Кстати, с ним картину Вильнева тоже кое-что роднит. «Дюна», как и «Братство кольца», заканчивается на самом интересном месте — не клиффхэнгером, конечно, но в предвкушении продолжения остаться придется. А сиквел еще под большим вопросом. Если Джексон снимал свою трилогию за один заход, то Вильневу нужно дождаться результатов проката и только потом, в случае успеха, приступать ко второй части, которая, вне всяких сомнений должна быть еще более грандиозной. В «Дюне» он подготовил все для сиквела: и путь становления Пола Атрейдеса задал, и все подробно разъяснил, только ту самую междустрочную философию Герберта в его фильме отыскать сложновато. Отчасти поэтому «Дюна» и выглядит экранизацией текста романа, а не его смыслов, что для постоянно вдумчивого Вильнева не слишком привычно. Это немного печалит, но есть ли смысл вообще об этом заикаться, рассуждая о такой титанической и величественной, но все же увертюре? Остается только мечтательно заявить: продолжение следует… И ждать. Просто ждать.