Я — Грета (2020 год)

15-летняя Грета сидит у здания шведского парламента. На дворе 2018-й. Девочка выходит на одиночный пикет с плакатом «Школьная забастовка за климат». Рядом почти никто не останавливается — редкие школьники сфотографируют ее на телефон и пойдут дальше. «Почему ты бастуешь? Тебе нужно ходить в школу», — возмутится одна из прохожих. «Зачем мне образование, если у меня нет будущего?», — парирует девочка. 

Сегодня, в 2020 году, заявления экологической активистки Греты Тунберг уже не производят такой взрывной реакции, как два года назад. Коронавирус ли тому причиной или реинкарнация экологических сообществ, способных теперь эффективно работать без некой символической фигуры лидера — остается гадать. Но режиссер ленты «Я — Грета» Натан Гроссман к сегодняшнему дню почти не обращается. Документалист выстраивает для зрителя мостик в прошлое. Он провел рядом с Гретой и ее отцом целый год и был свидетелем всех знаковых вех, которые прошла девушка. Одиночные пикеты у шведского парламента и небольшие митинги, конференция в Страсбурге, встреча с Папой Римским и морское путешествие в Америку — камера неустанно фиксирует события ее жизни. 

Сказать, что перед нами типовой документальный байопик, сложно: от характерных элементов жанра здесь почти ничего не осталось. Вместо «говорящих голов», которые рассказывают об отсутствующем в кадре герое — Грета и ее отец. Вот он в очередной раз попросит девочку что-нибудь поесть, но свой голод юная активистка превозмогает: «Они же меня ждут, папа». Интересно, что в кадре почти не появляется мать девочки, но ни закадровый голос, ни сами герои документальной картины ни разу за 97 минут не вспомнят о ней, не объяснят детали взаимоотношений в этой семье. Поневоле вспомнишь о картине Любови Аркус «Антон тут рядом», в центре которой молодой парень, живущий с расстройством аутического спектра: не секрет, что при рождении детей с индивидуальными особенностями в развитии — напомним, у Греты синдром Аспергера — родители, как правило, ставят жизнь ребенка и его интересы выше своих собственных. Однако в семье Тунберг такое отношение прослеживается лишь у отца, тогда как мать девочки остается за кадром.  

К слову, симптомы Аспергера у Греты не так явно выражены, как может казаться при поверхностном знакомстве с активисткой. Во время одного из интервью она даже возмутится формулировкой вопроса, который задаст журналист: «Вы страдаете синдромом Аспергера, это правда?». «Я бы не сказала, что страдаю, но он у меня есть», — отчеканит в ответ Тунберг. Благодаря ленте Гроссмана зритель может увидеть Грету-подростка, Грету-обычного человека — тот образ, который был мало знаком пользователям соцсетей. Режиссер выстраивает историю путем динамичного монтажа. На одну чашу весов он кладет активизм, выступления и встречи с мировыми лидерами, а на другую — родительскую заботу, одинокие вечера в обнимку со стареньким iPhone, уход за любимой лошадью, игру «Знаменитости читают злые твиты о себе». И второе, конечно, перевешивает — потому что Гроссман рисует собственный портрет Греты Тунберг. 

Его отношение к своей героине заметно невооруженным глазом. Ангажированность и в некоторой степени романтизация Греты один из минусов картины — не такой значительный, чтобы испортить атмосферу ленты в целом, тем не менее имеющий место быть. Когда речь заходит о письмах с угрозами, которые получила Грета, ручная камера Гроссмана превращает действие в один большой триггер. Вот маленькая, беззащитная девочка, читающая содержание угрозы на мониторе MacBook — крупный план, дрожащее изображение, тревожная музыка на фоне. Курсы оказания первой помощи, которые она пройдет вместе с отцом, стартуют с фразы инструктора: «Начнем со смертельно опасной ситуации».  

Однако другие «темные стороны» активистской славы также не останутся без внимания, что не позволяет считать фильм документалиста однобоким. Главная цель Греты остается нереализованной: высокопоставленные лица, с которыми она встречается, лишь жмут ее руку, делают с девушкой селфи и кормят обещаниями. Гроссман на примере нескольких выступлений Греты показывает, как меняется ее риторика, трансформируясь от мягких просьб в агрессивные заявления, а позже — в отчаянный крик: «Вы должны сделать это… прямо сейчас!». Монтажная склейка — и каменное лицо-образ за одно мгновение превратится в живое лицо ребенка. Из символа грядущей климатической революции, коей Грета является для миллионов зумеров по всей планете, Тунберг превратится в обычного подростка, главным счастьем которого является возможность обнять любимую лошадь. Ведь люди вокруг девушки лишь обещают, но ничего не делают. Лошадь ничего не обещает — она любит Грету без всяких «но» и «если».