«Я настоящая, только когда одна или когда со сцены пою». 5 знаковых песен Янки Дягилевой
4 сентября Янке Дягилевой могло бы исполниться 56 лет — она ушла из жизни в 1991 году в период тяжелой депрессии. Time Out вспоминает трагическую историю исполнительницы и ее знаковые песни.
«От большого ума»
От большого ума лишь сума да тюрьма,
От лихой головы лишь канавы и рвы,
От красивой души только струпья и вши,
От вселенской любви только морды в крови.
Свое творчество Янка Дягилева могла описать максимально просто: «А я все песни свои обломные сочиняю. А больше у меня ничего и нет».
В то время было сложно оценить себя по достоинству. Поначалу Янку Дягилеву на рок-сцене не воспринимали всерьез. Лидер группы «Черный Лукич» Вадим Кузьмин вспоминал, что даже не подозревал о ее музыкальных амбициях: «Она была всегда очень хорошей, благодарной слушательницей. Для меня было большим шоком, когда она тоже начала петь песни. У некоторых мужчин нашего круга это вызвало недоумение. И так певцов хватает, ты-то куда уже! Но как-то так она свое место очень быстро заняла».
Находить свое место на сцене, когда его видят на кухне или среди толпы фанаток, дело нелегкое. Продолжая вспоминать о Дягилевой, музыкант говорил: «Ленивенькая такая была она. Очень большой проблемой было ее заставить что-либо готовить».
Есть даже что-то ироничное в том, что в угнетаемой по всем статьям в то время рок-среде нашлось место для еще большего угнетения. Янка называла себя Янычем, часто говорила о себе в мужском роде, что неудивительно, если кажется, что это единственный способ быть по-настоящему услышанной. Как она писала: «Вот сижу я, такая баба/ И думаю, что не такая я вовсе /Даже не думаю, а стараюсь знать».
Музыкант Ник Рок-н-Ролл думал, что Янка и вовсе забывается: «Все-таки иногда она забывала, что она — женщина. Все-таки не женское это дело — петь такие песни. “Дом горит — козел не знает, дом напился и подрался…” — зачем же так? (из песни “Гори, гори ясно“, — прим. редакции) Хорошая песня, жизненная, кстати, на раз ее воспринимают буквально все».
От семьи тоже поддержки ждать не приходилось. Мать умерла, отец о выборе дочери заниматься музыкой говорил: «Я поначалу негативно относился к этому. И вот только побывав на их концертах я начал понимать, находить: то, что она делает, может быть намного значительнее и серьезнее».
А лидер «Гражданской обороны» Егор Летов не мог удержаться от того, чтобы привнести в ее творчество свое видение: «Раздражающую меня эдакую скорбную, пассивную и жалкую констатацию мировой несправедливости, заметно присутствующую в Янкином голосе и исполнении, я решил компенсировать собственной агрессией… что мне в той или иной степени, как мне кажется, и удалось. Возможно, в результате возникло не совсем ей свойственное, а может быть, и совсем несвойственное. Зато получилось нечто общее, грозное и печальное, что в моем понимании — выше, глубже, дальше и несказанно чудесней изначального замысла».
Янка же считала, что ее музыкальный путь в чем-то даже сложнее: «За примочкой можно спрятать любое дерьмо. А ты попробуй, сыграй в акустике и докажи, что это действительно отличная вещь».
«По трамвайным рельсам»
Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю,
Чтоб остаться там лежать, когда по нам поедут серые машины,
Увозя с собою тех, кто не умел и не хотел в грязи валяться,
Если мы успеем, мы продолжим путь ползком по шпалам,
Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах.
Многие вспоминают Янку Дягилеву в связи с «Гражданской обороной» и Егором Летовым, но куда более сильное влияние на нее оказал Александр Башлачев. Летов говорил, что для Янки он был мерилом творчества: «Она мне все уши прожужжала Башлачевым, постоянно: “Башлачев то, Башлачев се, ты говно, а вот Башлачев… Вот ты со своей поэтикой…” — а я был вечно напичкан всевозможной поэзией, Диланом Томасом, тем, сем, русской поэзией начала века, особенно Введенским, Крученых, Маяковским ранним, Тютчевым и так далее. И я говорю: “Че он тебе так сдался, этот Башлачев? Чем он лучше, чем эти вот наши, скажем так, святыни?” Нет: “Башлачев! Башлачев! Башлачев!..” Думаю: хочу посмотреть на Башлачева!».
Встреча вышла не самой удачной. На квартирнике музыкант вел себя отталкивающе, это поразило и Егора Летова, и Янку Дягилеву. Он долго говорил о мгновенном разрушении недосягаемого идеала, она расстроилась и обиделась — но как! Написала восемь песен всего за несколько часов.
Обида на кого-то была крайне редким для Янки состоянием: «А вообще все эти разборки и обиды — такая ***, до смешного противно. Делать надо дело — для себя, для Бога, для своих, что мы идентифицируем. А зла ни на кого не держу, все зло от непонимания, а еще большее зло от недопонимания, так что ума надо набираться и больше духовного ума, чем логики и аналитики».
А вот знакомство Янки Дягилевой и Александра Башлачева вышло забавным. Она спросила у него: «Хочешь, я тебе лисичку нарисую?». Музыкант согласился. Отец Янки вспоминал, что когда его встретил, Башлачев был одет так просто, что было непохоже, что он талантливый журналист с высшим образованием (музыкант окончил журфак в Свердловске, до того не поступил в нынешний СПбГУ, тогда же познакомился с Леонидом Парфеновым). Он сказал это Башлачеву, на что тот просто ответил: «да», продолжив строчкой из своей песни «Поезд №193»: «Моя голова — перекресток железных дорог».
В 1988 году Александр Башлачев покончил с собой. Ему было 27 лет. Причиной музыканты считают творческий кризис, ставший невыносимым, а близкие — одиночество. На похоронах Башлачева Янка сказала: «Это он дает мне знак, что пора уходить».
«Ангедония»
А слабо переставить местами забвенье и боль?
Слабо до yтра заблудиться в лесу и заснуть?
Забинтованный кайф,
Заболоченный микpоpайон.
Один из друзей Янки Дягилевой, доктор местной клиники как-то сказал ей: «Представляешь, сегодня была пациентка с диагнозом “ангедония”». Янка спросила, что это. Доктор ответил, что это состояние, когда нет радости и счастья, но не депрессия. «Это мой диагноз», — решила она, вскоре написав одноименную песню, полностью прочувствовав это состояние.
«Людям свойственно такое хорошее качество, как гибкость ума, благодаря которой можно за одни и те же, по сути — если отмести все словесные нагромождения — вещи превознести до небес и расстрелять с равным КПД. На то история и личный опыт. Так что если раньше всякие межчеловеческие обломы вызывали недоумение, депресняки, обиду, шок, то теперь просто серую грусть. И прихожу я к состоянию полной боевой готовности к любому ведру помоев на голову с балкона. Ну, пришла и ладно», — говорила она.
«Домой!»
По этажам, по коридорам лишь бумажный ветер,
Забивает по карманам смятые рубли,
Сметает в кучи пыль и тряпки, смех и слезы, горе-радость,
Плюс на минус дает освобождение.
Отчаянное стремление вернуться домой не имеет никакого отношения к конкретному месту. В случае Янки — это возвращение к себе. Но порой разочарование в людях и самой себе не давали найти путь: «Я от людей ждал того, и даже, наверное, требовал того, чего они мне по природе по своей дать никак не могли, а сам-то вроде и не отдавал ни…, а если отдавал, то потому что сам так считал. И как-то даже стыдно стало, просто стало стыдно, как первокласснику, которого за нерадивость снова отправили в старшую группу детсадика».
Янка переживала переломный момент, она не до конца понимала, как сохранить себя в этом мире: «А я сижу книжечку читаю, очень нравится мне это занятие, а разговаривать не нравится. Я мало теперь разговариваю, потому что все какое-то вранье, а если не врать, то всех обижать – вот я скоро научусь думать, что вранье – оно как будто и не вранье вовсе, а так и надо, – и опять начну со всеми разговаривать и шутить».
К журналистам она относилась настороженно. Поговорить просто так — запросто, но не под запись: «Я вообще не понимаю, как можно брать-давать какие-то интервью. Я же могу наврать — скажу одно, а через десять минут — совсем другое. А потом все будут все это читать. Ведь человек настоящий, только когда он совсем один, — когда он хоть с кем-то, он уже играет. Вот когда я болтаю со всеми, курю — разве это я? Я настоящая, только когда одна совсем или когда со сцены песни пою — даже это только как если, знаешь, когда самолетик летит, пунктирная линия получается, — от того, что есть на самом деле».
«Придет вода»
Не дохнет тело в моем драном мешке.
Не вспыхнет поле на другом бережке.
Придет вода;
Придет вода;
Придет вода;
Придет вода;
Я буду спать.
В последние годы, когда к Янке Дягилевой приходили знакомые и спрашивали: «как поживаешь?», она отвечала: «а я и не живу». До этого Янка сорвала столичное выступление, потому что из-за депрессии не могла выйти на сцену, а незадолго до смерти дала обет молчания, за две недели не сказав ни слова.
Лидер группы «Аукцыон» Леонид Федоров вспоминал, что застал момент, когда появились новости об ее исчезновении: «Я как раз был в Москве, когда позвонил Егор и сказал, что Янка… то есть еще не понятно, вроде как бы пропала, но ему кажется, что она умерла. Егор как раз записку эту прочитал – я ее не видел, но говорят, была какая-то записка… (по слухам, в ней было написано: “Пускай у тебя все будет хорошо. Я тебя очень люблю. Дай Бог избежать тебе всех неприятностей”, — прим. редакции). И мы там ходили к каким-то экстрасенсам с фотографией, и человек, вроде бы, сказал, что искать надо в воде – такое что-то было».
«Придет вода» считается последней песней Янки Дягилевой. Ее тело было найдено в реке. Сейчас слова этой песни кажутся пророческими.