Чеховские мотивы и женская судьба. 7 фактов о творчестве Рюсукэ Хамагути
30 апреля в онлайн-кинотеатрах стала доступна драма Рюсукэ Хамагути «Сядь за руль моей машины», получившая в этом году премию «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке. Time Out рассказывает 7 фактов о творчестве ведущего японского режиссера.
Первый фильм Хамагути является ремейком Андрея Тарковского
Режиссерский дебют Рюсукэ Хамагути состоялся в далеком 2007 году, когда еще начинающему кинематографисту не было и 30 лет. Он решил снять ремейк фильма Андрея Тарковского «Солярис», основанного на одноименном романе Станислава Лема.
Хамагути привнес свое видение истории: из сюжета были полностью исключены второстепенные персонажи, автор сконцентрировался на истории Криса и его возлюбленной Хари.
Уже в «Солярисе» намечается основной вектор развития творчества Хамагути: внимание к психологии героев, болезненные отношения между мужчиной и женщиной, одиночество, дань уважения великим кинематографистам и интуитивный интерес к русской культуре.
Важная фигура в жизни Хамагути — режиссер Киеси Куросава
Одним из учителей Хамагути в Токийском университете искусств (Tokyo University of the Arts) стал Киеси Куросава — известный японский режиссер. Он снял фильмы, проникнутые духом творчества Андрея Тарковского, и является автором драмы «Токийская соната».
Несмотря на совпадение в фамилии, режиссер не состоит в родстве с японским классиком Акирой Куросавой. Вероятно, именно благодаря Киеси автор «Сядь за руль моей машины» и узнал о «Солярисе».
По завершении обучения между ними завязались близкие отношения, и сейчас некоторые работы они создают в соавторстве. Например, Хамагути написал сценарий для одного из самых известных фильмов Куросавы «Жена шпиона».
Фильмы Хамагути связаны с творчеством Антона Чехова
Сюжет картины «Сядь за руль моей машины» рассказывает о театральном режиссере Юсукэ, который готовится к постановке «Дяди Вани». Через звучащий в повествовании текст русского классика приоткрывается эмоциональное состояние персонажей. Как у Чехова, герои Хамагути оказываются в плену собственных неразрешимых переживаний, находятся в диалоге, но остаются глухими друг к другу. Режиссер усиливает чеховское состояние непонимания. По этой причине в сюжете встречаются носители разных языков и разговаривать не получается уже физически — смысл слов сокрыт.
Однако, в отличие от Чехова, японский режиссер настроен более оптимистично. Он дает персонажам шанс найти связь за пределами вербальной коммуникации — молчать можно со смыслом, важно только найти своего человека.
Чеховские мотивы пронизывают и другие картины режиссера. Герои фильма «Случайность и догадка» испытывают тоску, поскольку не способны реализовать свои возможности в условиях реальной жизни. Эта разочарованность преследует большую часть персонажей российского писателя.
В другом фильме «Асако 1 и 2» одна из напряженных сцен происходит в стенах театра во ходе постановки «Трех сестер». И здесь вновь чеховский текст становится рифмой идеям автора.
В «Сядь за руль моей машины» через «Дядю Ваню» Юсукэ и его водитель Мисаки осознали, что, пока идет жизнь, все может наладиться. В «Асако 1 и 2», как в «Трех сестрах», главная героиня осознает тщетность и ненадежность своих мечт. Внимание к русскому классику Хамагути объясняет огромной популярностью писателя на родине:
«Каждый год в театрах выходят новые постановки, а артисты изучают Чехова во время обучения. Сам я познакомился с Чеховым сравнительно недавно, примерно шесть лет назад. Внутренний мир его героев очень созвучен с моим. По-моему, у Чехова много общего с Мураками: оба писали про людей, чья внутренняя сила превышает ее внешние проявления».
Хамагути склонен к литературоцентризму
Творчество Хамагути обладает поразительной киногеничностью. Он снимает крупные планы актеров, их пантомиму, показывает машины в движении, замирает перед падающими каплями воды. Он обращен ко всему, из чего создается магия кино. Это насыщенные визуальные образы и наблюдение за жизнью.
Одновременно с этим его фильмы тесно связаны с литературой. «Асако 1 и 2» снят по мотивам произведений Томоки Сибасаки, а в основе «Сядь за руль моей машины» лежит одноименный рассказ Харуки Мураками. Герои большую часть времени разговаривают, а не совершают активные действия. Их беседы порой посвящены значению произнесенного слова, тому, как оно воспринимается другими. Подобное внимание к логосу характерно для литературоцентризма.
«Я, если честно, никогда не считал свои фильмы литературными — в них просто очень много слов. Для меня слова — это не столько средство выражения, сколько способ воздействия. В частности, слова воздействуют на актеров: когда определенный человек произносит определенную реплику, в нем происходят некие изменения. Я использую текст как своего рода триггер, чтобы ухватить эти изменения, происходящие в актерах на телесном и эмоциональном уровнях. Конечно, слова используются и для того, чтобы каким‑то образом упорядочить информацию в фильме, но на протяжении последних лет я занят тем, что при помощи камеры запечатлеваю происходящее в актерах под воздействием текста. В особенности для меня это так со времен “Счастливого часа”. И я думаю, это не имеет ничего общего с “литературностью”».
Если вам кажется, что Рюсукэ Хамагути — ваш режиссер, то стоит устроить ретроспективу его фильмов в кинотеатре «Москва».
Кино, вино и трюфельный попкорн: почему «Москва» — это главная киноплощадка столицы
Огромное влияние на Хамагути оказал Джон Кассаветис
По воспоминаниям, Хамагути увлекся кино еще в подростковом возрасте. Этот интерес развивался вплоть до времен студенчества, когда будущий режиссер начал посещать кружок изучения кинематографа и снимать свои первые фильмы.
Однажды он увидел кино Джона Кассаветиса и оказался под огромным впечатлением от творческого метода независимого автора.
«Я смотрел фильмы Джона Кассаветиса, когда я учился на втором курсе института, в Японии проходили специальные показы его работ, — и они очень сильно тронули меня. Я увидел, как в них отражается человеческая жизнь, и мне захотелось самому снять подобное и посвятить свою жизнь кинематографу. Мне было интересно, как Кассаветис показывает эмоции людей в фильмах и насколько четко эти чувства проработаны. В своих фильмах я также уделяю этому большое внимание».
Среди любимых кинематографистов Хамагути также отмечает Ясудзиро Одзу, а из фильмов выделяет «Все, что дозволено небесами» Дугласа Сирка и «Стромболи, земля Божья» Роберто Росселлини.
Женщина — центральный образ в творчестве режиссера
Кинокритики отмечают, что в своем творчестве режиссер уделяет особое внимание женским персонажам. Даже в «Сядь за руль моей машины», который формально рассказывает о мужчине, большое значение играет попытка проникнуть во внутренний мир Мисаки, исследовать ее психологию. Героини Хамагути неоднозначны: они сталкиваются с серьезными переживаниями в своей жизни, которые заставляют их переосмыслять самих себя.
«Я учился снимать кино на фильмах, где режиссеры проявляют очень большой интерес к женщине. Мне кажется, в самой природе человека должно быть заложено уважительное отношение к ним. К сожалению, сегодня мы живем в мире мужчин. Все чаще люди задаются вопросами о том, как разрушить устоявшиеся стереотипы, освободиться от общественного давления, добиться равных прав и так далее. Поэтому, я считаю, что освещение этих тем придает особую силу любому произведению».
Хамагути никогда не работал в театре
Несмотря на то что театральные подмостки становятся важнейшим местом действия в «Асако 1 и 2» и «Сядь за руль моей машины», Хамагути признавался, что никогда не пробовал свои силы в постановках. Однако эта сфера деятельности завораживает его.
«У меня, кстати, ведь совсем нет опыта работы в театре. Был трехмесячный воркшоп, из которого родился один из моих предыдущих фильмов “Счастливый час”, но это был не театральный воркшоп, а скорее такая мастерская разговоров с живым человеком: мы вместе с актерами брали интервью у самых простых людей и в процессе не только узнавали что-то о них, но и учились слушать».