Нейроны и импрессионизм. Что об искусстве думают психология и нейронаука?
Как ученые изучают восприятие искусства?
Нейронаука, изучающая самые разные аспекты работы мозга, использует технологии вроде фМРТ и электротомографии, чтобы картировать мозг и отследить изменения, вызванные реакцией на определенный стимул. Этим стимулом может быть и произведение искусства.
Эффективным способом узнать больше о восприятии и создании произведений искусства может стать наблюдение за людьми с повреждениями мозга. Например, в результате подобного исследования Далия Зайдел выяснила, что разные повреждения мозга у художников могут привести к изменениям в технических аспектах и новым предпочтениям в объектах изображения.
А группа французских ученых описала случай кардинального изменения эстетических вкусов у пациента, пережившего удаление левого височного нейрокортекса: до операции он предпочитал абстрактное искусство, а после — реалистичные полотна.
Есть ли в мозге специальный арт-отдел?
В нашем мозге нет определенной зоны, отвечающей за восприятие искусства. Произведения активируют одновременно самые разные отделы, которые контролируют восприятие цвета, пространства, выражение эмоций и так далее.
«Если мы отсканируем мозг людей, рассматривающих “Мону Лизу”, то увидим, как активируются области, отвечающие за распознавание лиц, эмоций и, возможно, теорию разума (нашу интуитивную психологическую способность угадывать состояние других)», — объясняют бельгийские исследователи Йохан Де Смедт и Хелен Де Крус.
Мозг одинаково воспринимает абстракцию и импрессионизм?
Непохожие художественные стили воспринимаются разными областями мозга. Например, абстрактное искусство Мондриана активирует первичную зрительную кору, отвечающую за восприятие простых форм вроде точек и вертикальных и горизонтальных линий.
Полотна Ротко и Кляйна считываются, прежде всего, областью восприятия цвета. Фовистское или экспрессионистское полотно нуждается в участии височной и лобной долей, вовлеченных в соотнесение цвета с объектом. А кинетическое искусство вроде мобилей Александра Колдера подключает область, реагирующую на движение.
Некоторые стили заставляют разные отделы мозга на время «обмениваться» функциями — эта способность появилась у нас в ходе эволюции как один из способов приспособления.
Так, благодаря тому, что область, отвечающая за восприятие цвета, может «подменить» зону мозга, распознающую объекты в пространстве, мы можем почувствовать движение на картине Моне «Поле маков» (1873): «На этой картине система “где” не может точно определить местонахождение цветов в сцене, вместо этого их регистрирует система цвета. Но и она не подходит для выполнения этой задачи. Результатом является ощущение пространственной нестабильности…», — рассказывает американский психолог Марк Роллинс. При этом, отмечает исследователь, искусство вносит лепту в дальнейшее развитие пластичности нейронных структур — благодаря повторяемости стимула (ведь «Поле маков» — не единственное знакомое нам импрессионистское полотно) и отсутствию негативных последствий для организма.
Какое искусство нравится мозгу больше всего?
В 1994 году Виталий Комар и Александр Меламид начали проект «Выбор народа». В течение нескольких лет они проводили социологические опросы среди жителей России, США, Франции, Китая, Исландии, Кении и многих других непохожих друг на друга стран, чтобы выяснить, какой им видится идеальная картина. Оказалось, что люди из разных уголков мира на удивление едины в своих вкусах: всем нравится смотреть на пейзаж с водоемом, несколькими людскими фигурами и парой зверюшек.
Ученые связывают подобные предпочтения с эволюцией — в 1992 году социологи Гордон Орианс и Джудит Хеерваген выяснили, что люди склонны любить пейзажи, напоминающие африканскую саванну, где зародился наш вид.
Также эволюция по понятным причинам настроила наш мозг на быстрое распознавание животных — было продемонстрировано, что в сложных ландшафтах мы быстрее замечаем появление животных, чем неодушевленных предметов, даже таких больших и потенциально опасных, как автомобили. Не удивительно, что изображение животных сопровождают нас еще со времен Верхнего Палеолита.
По эволюционным причинам мы склонны быстро реагировать и на изображения людей.
«Мы не можем смотреть на изображения лица и решить интерпретировать его как бессмысленное сочетание цветов. Портреты, маски или другие визуальные стимулы, включающие характерные для лиц черты, принуждает мозг обратить на себя пристальное внимание», — пишут Смедт и Крус.
Поэтому, например, у нас не возникает проблем с распознаванием «Плачущей женщины» или других кубистских портретов Пикассо.
Что следует за первичной активацией мозга?
Вслед за первичной активацией мозга в игру вступает ряд психологических процессов. Полного согласия в том, как именно это происходит, среди ученых нет. Одну из самых стройных теорий предложил немецкий исследователь Хельмут Ледер. Его модель восприятия искусства насчитывает пять стадий. Первую он назвал «анализом восприятия» — мы считываем в изображении базовые черты, такие как форма или контраст. За этим следует «косвенная интеграция памяти» — мы примеряем к новому произведению свои знания и предыдущий опыт. Затем на стадии «прямой классификации» мы готовы сделать выводы о формальных аспектах работы: стиле, направлении, жанре. Последующее «когнитивное усвоение» предполагает интерпретацию произведения на основе выуженных из памяти знаний.
Наконец, в свете осуществленной интерпретации мы даем работе эстетическую оценку и испытываем на ее счет определенные эмоции.
Как искусство вызывает в нас эмоции?
Теория Ледера предполагает, что в случае удачной интерпретации и наделения произведения смыслом мы можем испытать позитивное эстетическое и умственное переживание: чем глубже наша интерпретация, тем больше удовольствия мы получаем от собственных когнитивных процессов. Исследователь сравнивает это ощущение с понятием «потока», введенным одним из самых цитируемых психологов современности и исследователем счастья Михайем Чиксентмихайи. Этот термин означает полное вовлечение в умственную или креативную деятельность, во время которого человек испытывает счастье и даже забывает на время о своих базовых потребностях.
Американский исследователь Пол Силвия анализирует широкий спектр позитивных и негативных откликов на искусство: от интереса до отторжения. Интерес в нас вызывает нечто новое и незнакомое, но при этом понятное. Новая, но непонятная работа, в свою очередь, вызовет ощущение замешательства. Также Силвия и его коллеги проводят различие между двумя негативными ответами на искусство: злостью и отвращением. Общее условие для них — несоответствие произведения ценностям зрителя. Если к этому присоединяется неприятное визуальное или тактильное ощущение, мы испытываем отвращение. Если несоответствию ценностям сопутствует убежденность в том, что художник пошел против них осознанно, зритель испытает злость. Ученые измерили интенсивность этих эмоций и их связь с ценностями, показав подопытным фотоработу Андреса Серрано Piss Christ, изображающее распятие в емкости с мочой.
Вполне возможно, что разные художественные стили вызывают различные по интенсивности эмоции. В статье «Художник как нейроученый» исследователь Патрик Каванах отмечает, что центр эмоций мозга реагирует на размытые изображения лиц сильнее, чем на четкие фотографии, которые активируют сознательную систему распознавания лиц. Поэтому «работы импрессионистов могут более непосредственно соединяться с эмоциональными центрами, а не с сознательными областями распознавания изображений, потому что нереалистичная и пестрая манера письма отвлекает осознанное зрение».
Как на наше впечатление об искусстве влияют кураторские тексты и объяснения экскурсоводов?
Профессор Принстонского университета и нобелевский лауреат Даниэль Канеман описывает в своем бестселлере «Думай медленно, решай быстро» две системы, задействованные в работе нашего сознания.
Система 1 — быстрая и интуитивная, именно она в ответе за зрительное и эмоциональное восприятие.
Система 2 — медленная и аналитическая. Она вступает в игру, когда нужно умножить 24 на 35 или прочитать сложный текст вроде полных терминологии музейных экспликаций к экспонатам (вы наверняка использовали систему 2 и при попытке правильно прочесть имя Михайи Чиксентмихайи парой абзацев выше).
Основываясь на идеях Канемана, норвежская художница и экспериментальный психолог Стине Вогт вводит понятие «вербального затмения» — когда словесное описание произведения искусства вытесняет эмоциональное эстетическое переживание, так как сознанию приходится отдать предпочтение аналитической системе 2 вместо восприимчивой и эмоциональной системы 1.
«Можно сказать, что в музеях с картинами поступают худшим из способов, когда экскурсовод ведет зрителей от одной работы к другой, рассказывая о каждой из них… Это гарантирует, что впечатление публики от произведений будет поверхностным и в лучшем случае сведется к небольшому собранию фактов», — отмечает Вогт.
Как искусство может помочь нашей психике?
У богатой культурной жизни много позитивных последствий. Например, ученые выяснили, что вовлеченность в культуру может предотвратить риск депрессии в пожилом возрасте. Кроме того, занятие искусством способно оказать эффективную психологическую помощь людям с серьезными заболеваниями, например, больным раком. А британские психонейроиммунологи обнаружили, что дети, с ранних лет занимающиеся творчеством, с большей вероятностью будут иметь здоровую самооценку, успешно пройдут социальную адаптацию и будут склонны к более здоровому образу жизни.