От евреев до Линкольн-центра. История «Вестсайдской истории»

Изначально это были банды католиков и евреев

1947 год. Тема антисемитизма — одна из главных в США, ведь они помогали победить фашизм. Правда, в самой Америке дела с терпимостью обстоят далеко не лучшим образом: до Перл-Харбора очень многие поддерживали Гитлера в «еврейском вопросе», при этом после войны мало что изменилось. И пока Голливуд снимал «Джентльменское соглашение» и «Перекрестный огонь», хореограф Джером Роббинс пришел к выводу, что Бродвею нужна история католического Ромео и еврейской Джульетты из Нижнего Ист-Сайда.

Спустя несколько лет Лоуренс и Бернстайн встретились в Голливуде и разговорились о новом явлении в жизни США — бандах несовершеннолетних, которые наводнили города и устраивали настоящие войны за передел территории. Большинство членов этих банд были пуэрториканцами, которые массово эмигрировали в США к началу 50-х.

Лоуренс и Бернстайн позвонили Роббинсу прямо из номера в «Беверли Хиллз» и предложили вернуться к мюзиклу о Ромео и Джульетте в современном Нью-Йорке — только теперь все беды были не от антисемитизма, а от расистских предубеждений и нищеты.

Хореограф пришел в восторг — тема была хорошей и позволяла использовать латиноамериканские мотивы. От первой версии «Вестсайдской истории» сохранилось только упоминание «Изумрудов» — так называлась еврейская банда.

Стивена Сондхайма едва уговорили работать над мюзиклом

Лоуренс познакомился с музыкантом во время работы над одним из бродвейских проектов. Сондхайм был талантлив и очень молод — ему едва исполнилось 22 года. Они быстро поругались из-за того, что слова песен Стивена Лоуренсу нравились, а музыка — нет. Когда же творческое трио воссоединилось, чтобы работать над «Вестсайдской историей», обнаружилось, что у них нет автора текстов: Бернстайн решил, что будет писать только музыку. Тогда Лоуренс вспомнил о Сондхайме и предложил ему эту работу. Тот не хотел браться, так как у него были собственные планы. Сондхайма уговорил дирижер Оскар Хаммерштайн — человек, который много лет был ему старшим другом:

«Слушай, у тебя есть шанс поработать с очень одаренными профессионалами над шоу по очень интересной идее. Написать собственную музыку ты всегда успеешь».

Стивен согласился и в итоге проделал совершенно титаническую работу: ему пришлось превращать в стихи реплики персонажей, написанные Лоуренсом. Тому, в свою очередь, приходилось делать речь героев хотя бы минимально правдоподобной: ведь они жили в трущобах и не должны были выражаться, как студенты колледжа.

Ни один театр не хотел ставить этот мюзикл

В 1956 году команда закончила работу над мюзиклом и готовилась ставить его на Бродвее. Однако время шло, а найти спонсоров так и не удавалось: все были уверены, что никто не придет смотреть такой мрачный спектакль, да еще с грязными бандитами, да еще с двумя трупами в конце первого акта. В конце концов «Вестсайдскую историю» спас Сондхайм — он «продал» шоу своему близкому другу, режиссеру и продюсеру Хэлу Принсу, которого не смутил сюжет, зато покорила музыка и слова: они легко запоминались, их хотелось петь.

Дальше началось что-то вроде ада. В «Вестсайдской истории» было намного больше танцев, чем в любом другом бродвейском мюзикле — значит, надо было увеличивать время репетиций. На роль Тони хотели взять абсолютную звезду тех лет, «бунтаря без причины» Джеймса Дина, но он умер, и надо было искать нового актера. А это было еще сложнее, чем найти деньги, потому что для участия в мюзикле нужны были люди одновременно поющие, танцующие, умеющие играть — и при этом выглядящие лет на 18. Набрать такой состав было почти немыслимо, а, когда это кое-как удалось, Леонарду Берстайну пришлось отбиваться от коллег, которые предлагали упростить музыку — она оказалась слишком сложной для вокалистов. Роббинс в это время менял постановку, как хотел, ни с кем не советуясь. К премьере с ним никто не разговаривал, а вся труппа была на взводе.

В результате Роббинс получил премию «Тони» как лучший хореограф. «Вестсайдская история» закрылась на Бродвее через два года, после 732 представлений, и сразу отправилась в национальный тур по США. В это же время мюзикл поставили в Великобритании, где он выдержал больше тысячи представлений только в Лондоне. В последующие годы он сходил с британской сцены лишь на несколько лет, чтобы каждый раз снова возвращаться.

В Америке «Вестсайдскую историю» вновь поставили в 1980 году, а затем в 2009-м. Жизнь к тому моменту сильно изменилась, поэтому Артур Лоуренс заменил тексты некоторых песен испаноязычными переводами, которые сделал Линн-Мануэль Миранда. Запись постановки получила премию «Грэмми» за лучший альбом музыкального шоу.

Почти все актеры на съемках фильма получили вывихи и растяжения

Когда в 1961 году бешено популярный мюзикл решили перенести на экран, работать над ним в качестве хореографа, конечно, пригласили Джерома Роббинса. Он настаивал, чтобы на главные роли взяли актеров, которые играли в его постановке, но студия не согласилась. Во-первых, на экране возраст не скроешь. Во-вторых, для успеха кинопроката нужны были кинозвезды.

С предложением сыграть Тони обратились к Элвису Пресли, но его агент отказал. Тогда подумали о Уоррене Битти, который к началу 60-х был одним из самых красивых и одаренных актеров Голливуда. Он не понравился уже режиссеру Роберту Уайзу, зато партнерша Битти по фильму «Великолепие в траве» Натали Вуд, по его мнению, идеально подошла на роль Марии.

Роль Тони отдали еще одной звезде Голливуда того времени — Ричарду Беймеру. Мы знаем его по роли Бена Хорна в «Твин Пикс».

Надо признать, что со своей работой Беймер не справился — и сам позже говорил, что чувствовал себя во время съемок и после них глубоко несчастным. Ему просто не хватало актерского опыта, чтобы быть натуральным в максимально ненатуральных условиях мюзикла. У Риты Морено, сыгравшей Аниту, были другие проблемы: она отлично умела петь, танцевать и играть, но музыка Бернстайна и хореография Роббинса требовали совершенно невероятных усилий.

Голоса-призраки и тонна бронзатора

Фильм «Вестсайдская история» стал не только кассовым хитом — он получил десять «Оскаров» при 11 номинациях. Однако Сондхейму не понравилось, что часть стихов не прошла через цензуру — их сочли слишком неприличными. Бернстайн был недоволен оркестровкой. Самую сильную ярость испытала все та же Рита Морено, когда ей сообщили, что практически все ее вокальные партии переозвучены по требованию студии: голос Морено сочли недостаточно низким. Актриса была так зла, что даже не пришла на премьеру — в отличие от Натали Вуд, которую никто не предупредил, и она прямо в зале выяснила, что вместо нее с экрана поет Марни Никсон.

Критики в основном писали восторженные рецензии, но у некоторых было особое мнение. Полин Кейл, например, буквально распотрошила «Вестсайдскую историю» сразу после выхода — и во многом была права. Между Тони и Марией нет совершенно никакой химии, драки с использованием па-де-де выглядят очень смешно, попытки выдать белых актеров за пуэрториканцев при помощи тонны бронзатора — еще смешнее. Диалоги ужасны, мотивация персонажей к их действиям отсутствует как класс. По сути дела, если не считать музыки, то в «Вестсайдской истории» есть один по-настоящему сильный момент — когда «Ракеты» едва не насилуют Аниту в кафе.

Город, которого нет

Режиссер фильма Роберт Уайз долго выбирал идеальное место для съемок. Он ездил в разные районы, делал фотографии, подолгу разглядывал их, пытаясь понять, подойдет ли ему локация. Никто и никогда не делал ничего подобного раньше. Уайз искал место унылое, мрачное, полуразрушенное, в котором не будет пространства для надежды.

Теперь на месте гетто стоит Линкольн-центр, и это могло бы стать символом изменившейся жизни. Однако Стивен Спилберг взялся за новую экранизацию «Вестсайдской истории» не только из любви к этой истории, которую посмотрел в детстве, и не только потому, что всегда хотел снять мюзикл.

«Разногласия между людьми, не похожими друг на друга, стары, как само время. “Акулы” и “Ракеты” в 1957 году были разделены, но не так, как мы сегодня. Где-то в середине разработки сценария мы поняли это — когда история расширилась и, к сожалению, сделала расовые, а не только территориальные различия намного более актуальными для сегодняшней аудитории, чем даже для зрителей в 1957 году», — сказал режиссер в одном из своих интервью.

«Спилберг и Кушнер заново покрасили почтенную собственность, укрепили несколько стен, переместили несколько окон и в конечном итоге построили свое собственное здание из легендарного бродвейского мюзикла».