Жадный до долларов: как Сальвадор Дали превратил свое имя в бренд
Хайп и эпатаж
Дали – признанный мастер эпатажа. Вычурные усы, безумный взгляд, бархатный пиджак, аристократичная трость в руках, живой оцелот или муравьед на поводке – и вот Сальвадор готов для эффектного выхода в свет. Оцелот по кличке Бабу на самом деле принадлежал менеджеру и секретарю художника Джону Питеру Муру. Он ухаживал за животным и решал конфликты, когда оцелот портил имущество – метил рояль на круизном лайнере или старинные гравюры. Муравьеда с экстравагантной фотографии Дали тоже одолжил на время в зоопарке в качестве дерзкого аксессуара. В какой-то момент хайп стал смыслом жизни художника: экзальтация, вычурность, провокация – вот что способствовало постоянному интересу к его персоне.
На собственную лекцию по сюрреализму Дали пришел в водолазном скафандре, но что-то пошло не так: шлем заклинило, художник оказался лишен кислорода и чуть не задохнулся. В экстренном порядке его пришлось вытаскивать из костюма. Подобных историй с выходками Дали – множество, художнику самому было на руку плодить о себе легенды. Чем больше о тебе говорят и пускают слухов, тем больше ты запоминаешься, становишься культовой фигурой. Своей цели Дали с успехом добивался, на него невозможно было не обратить внимание.
Он был дьявольски изобретателен: когда ты купаешься в деньгах, а твоя жизнь – это череда выматывающих праздников и перформансов, сложно придумывать все новые способы удивить публику. При всей своей показной взбалмошности и спонтанности, он был невероятно расчетлив. К нападкам со стороны художественного сообщества и уколов о том, что ему ничего не нужно, кроме денег, Дали относился со скепсисом и иронией. В ответ на анаграмму Андре Бретона, Сальвадор написал картину «Апофеоз доллара».
«Я слишком умен, чтобы быть хорошим художником», – говорил Дали в одном из интервью.
Его цитаты и афоризмы вообще любят издавать отдельными сборниками – они остроумные, колкие, часто идут вразрез с общепринятыми идеями. Но об их правдивости и честности сложно судить. Дали всегда был на виду, написал несколько удобных для культивирования своей персоны автобиографий, в результате полностью скрыв себя настоящего за ширмой из фарса и легенд. «Настоящего» Сальвадора знали немногие, в их числе – родная сестра Анна Мария, которая в своих воспоминаниях о детстве художника неожиданно охарактеризовала его как спокойного и довольно ординарного человека, которого в какой-то момент подменили, и он надел «маску Дали». Сальвадору воспоминания пришлись не по душе: они подрывали столь долго создаваемый им имидж гения.
Семья и живопись
Критики Дали могли называть его искусство вульгарным или даже пошлым, но на одном эпатаже сделать себе карьеру и оставаться востребованным во множестве арт-областей невозможно, необходим талант, мастерство и серьезный культурный базис. Дали родился в Каталонии в семье зажиточного нотариуса. Вопреки мнению сестры, сам художник рассказывал, что вел себя капризно, эгоистично, истерично, нарочно «ради своего удовольствия» мочился в постель до восьми лет, а родители и семья потакали его особенностям и баловали.
В начале творческого пути Дали исследовал легкие и яркие пейзажи импрессионистов. Затем – фовистов с изображением яркой жизни на берегу Средиземного моря. Королевскую академию изящных искусств Сан-Фернандо в Мадриде Дали официально не окончил, но это не значит, что он не научился писать – в его наборе помимо пейзажей были и фигуры, и портреты, и натюрморты. Далее – кубизм и Пабло Пикассо, итальянский футуризм, реализм 1920-х годов. Если просматривать ранние работы Дали, кажется, будто листаешь краткий справочник по миру искусства. Дали прилежно учится колориту, манерам, фактурам, приемам.
Попробовав на вкус почти все существующие на тот момент стили, Дали решил выбрать свой: около 1929 года он примыкает к сюрреалистам, во главе которых стоял поэт и писатель Андре Бретон. В широком смысле сюрреализм можно считать бегством от окружающего мира в подсознательное, пространство снов и иррационального. Художники этого направления использовали фантасмагорические формы, обращались к темам эротики и неизведанного. Все это будет у Дали до конца жизни в работах, даже когда он разорвет официальные отношения с сюрреалистами.
Во-первых, Сальвадор не любил придерживаться правил, а у сюрреалистов был сформулированный Бретоном манифест. Во-вторых, сказалась разница в политических воззрениях: Бретон придерживался левых взглядов, а Дали поддержал режим Франко. Да и в целом, как подсознание можно ограничить какими-то условностями, рамками и общими правилами? Дали громко заявил: «Сюрреализм – это я!». И пошел своей дорогой.
В его работах почти все предметы и формы узнаваемы – руки, тигры, цветы, часы, лица – но все вместе они переплетаются абсолютно нелогичным образом, в результате чего в сознании зрителя возникает диссонанс: «Что я вижу перед собой?».
Искусствоведы и любители регулярно упражняются в расшифровке этих картин и сюжетов, выискивая параллели с фактами из жизни художника, историческими событиями, привычными символами из истории искусства или цитатами из работ Зигмунда Фрейда, пытаясь объяснить себе происходящее на полотне логическим образом. Но вряд ли в работах Дали есть прямой и очевидный посыл – это общий образ бессознательного, который бесполезно дробить на отдельные элементы.
Дали в живописи работал сосредоточенно, его не особенно интересовала импровизация, спонтанность, вольное разбрызгивание краски и другие приемы акционистов. Даже в самых простых, на первый взгляд, работах видно, с каким высоким уровнем художественного мастерства они сделаны. Замысловатая роль линии, виртуозное управление светом и цветом – Дали с уважением относился к мастерам эпохи Возрождения, в особенности к Рафаэлю.
Интересно, что при всей своей зрелой буффонаде, иногда нарочито нелепом поведении, живопись Дали почти всегда оставляет после себя тяжелое, неуютное ощущение. В большинстве его работ изображены пустынные и холодные пространства, происходящее в них застыло во времени, там нет живых или эмоционально окрашенных предметов, все показано очень отрешенно.
Традиции, спокойная, размеренная и «тяжеловесная» жизнь не привлекали художника. В какой-то момент Дали рассорился с отцом до такой степени, что тот решил лишить его наследства. Поводом стала очередная выходка художника, которая в тот раз вышла за пределы дозволенного. Дали написал на работе «Иногда, ради удовольствия, я плюю на портрет собственной матери». Мать умерла, когда Сальвадор был подростком, память о ней в семье чтили, так что работу посчитали верхом цинизма.
Гала и успех
Отношения с семьей разрушились не только из-за инцидента с негативной надписью в адрес матери, скорее это стало последней каплей. Напряжение между родственниками стало нарастать в связи с появлением в жизни Дали Галы – Елены Дьяконовой. С одной стороны, ее считают музой, которая вдохновляла художника на постоянные творческие эксперименты, с другой – нахрапистой русской эмигранткой, которую не интересовало ничего, кроме зарабатывания денег. Историк искусства Джон Ричардсон вспоминал, что «методы Галы были очень русскими: она не столько торговалась, сколько скандалила и угрожала».
Дали с большим удовольствием поехал заявлять о себе миру – во Францию и США. Высокомерный, уверенный в собственной оригинальности и уникальности, он ловко давал богатой публике то, что она хотела, – зрелищ. Он мог выстроить для зрителей целый умелый спектакль, причем в любом жанре и воплощении – в картине, в фильме, в фотографии, в рекламе, в собственном появлении. Сам Сальвадор, разумеется, был главным и единственным артистом в этом множестве пьес, но при этом словно сам же сидел в первом ряду представления. Он разыгрывал спектакль одновременно и для публики, и для себя, и для мироздания.
Дали не боялся быть смешным, иронизировать над современными художниками, которые твердили о свободе самовыражения, кормить великосветское общество своими сюрреалистичными произведениями-аттракционами. Публика могла соревноваться в интеллекте и философии, пытаясь разгадать, что именно изобразил художник в своих картинах, диванах в форме губ и телефонах с омаром вместо трубки. Зрители могли считать его бунтарства отголосками нездоровой психики, якобы традиционно свойственной многим гениальным художникам, в то время как сам Дали настаивал на своем рациональном видении.
«Единственная разница между мной и сумасшедшим – это то, что я не сумасшедший», – говорил Дали. Сальвадор не был сумасшедшим, но был особенным.
Кажется, что почти все проекты Дали оказывались успешными – это касается и живописи, и автобиографий, и кино. Он работал с Уолтом Диснеем, словно мимоходом создал логотип Chupa Chups, режиссировал фотосессии для журнала Playboy и сотрудничал с певцом Элисом Купером. С Альфредом Хичкоком связан дебют Дали как художника по спецэффектам в Голливуде, с Эльзой Скиапарелли — его опыты в области моды, с Леонидом Мясиным — завоевание театральной сцены. Дали не упускает возможности сходить на телевидение и сняться в рекламе: в кадре он откусывает от плитки шоколада, после чего у него от эйфорического восторга закручиваются усы, и он восклицает, что сошел с ума от великолепного вкуса. Словом, он дьявольски изобретателен. Он должен быть сразу во всех жанрах, и в рекламе, и в обществе, и в телевизоре – все внимание должно принадлежать ему.
Сальвадор смог при жизни превратить себя в бренд.
«Мой девиз гласил: “Главное, чтобы о Дали непрестанно говорили, пусть даже и хорошо”», — написал художник в автобиографии.
Особенность Дали в том, что он одновременно очень четко придерживается своей жизненной концепции, но при этом он удивительно пластичен – он подстраивается под то, каким вы хотите его видеть. Если вам не по нраву его сумасшедше-экстравагантная сторона, вы можете акцентировать свое внимание на его метафизических, философских работах, стараться разгадать вместе с ним запутанный мир сновидений и познавать мир бессознательного. Если вам по нраву Дали-делец, умелый дизайнер и рекламщик, художник откроет эту сторону своей личности и творчества. А кому-то больше по нраву рассматривать Дали с точки зрения недолюбленного ребенка, которому вечно не хватало внимания общества. Словом, Дали удивительно разнопланов и многолик – как в жизни, так и в творчестве.