Кошмарных дел мастер. Как снимает Генри Селик
Кто такой Генри Селик?
Король скелетов, звезда «Диснея» 1990-х, страстный любитель макабра и темных красок. 99% читателей, быстрым взглядом пробежавшись по этим характеристикам, моментально воскликнут: «Тим Бертон!» И будут правы. Но не совсем. По студийным коридорам и кабинетам в начале 1980-х ходили два будущих гениальных аниматора, приверженца макабрического художественного стиля – закадычные друзья Тим Бертон и Генри Селик.
Селик был поглощен рисованием и анимацией с самого детства. Все свободное время он рисовал и черпал вдохновение в старых приключенческих фильмах и мультфильмах. Две любимые картины Селика – «Приключения принца Ахмеда» (1926) и «Седьмое путешествие Синдбада» (1958) – сильно повлияли на его творчество.
Первая участвовала в формировании авторского стиля. «Приключения принца Ахмеда» – старейший сохранившийся полнометражный анимационный фильм, созданный в Германии с помощью техники анимации силуэтов. В таком мультфильме зритель наблюдает за двигающимися на фоне подсвеченных декораций черными силуэтами, вырезанными из картона. Действо напоминает театр теней, пугая неизвестностью и темными тонами – как раз тем, что позднее будет преобладать в художественном стиле Генри Селика.
«Седьмое путешествие Синдбада», в свою очередь, продемонстрировало будущему режиссеру безграничные возможности покадровой анимации. Благодаря этой технике и мастерству художника Рэя Харрихаузена в картине оживают монстры: циклоп, огнедышащий дракон, женщина-змея, гигантские птицы, скелеты. Спустя 35 лет Селик провернет то же самое – в его «Кошмаре перед Рождеством» с помощью покадровой анимации оживут скелеты, населяющие темный город Хэллоуин.
Окончив Калифорнийский институт искусств, Селик попал на стажировку в студию Disney. Первыми его картинами в качестве художника-иллюстратора стали лента с совмещением рисованной анимации и живых актеров «Дракон Пита» и мультфильм «Лис и пес». На студии он работал вместе Брэдом Бердом («Стальной гигант», «Рататуй») и Тимом Бертоном, который в то время трудился над черно-белым «Винсентом» и искал средства для экранизации собственной поэмы о кошмарных рождественских событиях. Финансирование удалось получить лишь в начале 1990-х, когда Бертон был занят съемками сиквела «Бэтмена» и не мог уделить время проекту своей мечты. Его он доверил Генри Селику – своему близкому другу и соратнику, знакомому с эскизами «Кошмара…» еще с начала 1980-х.
Уже после успешного режиссерского дебюта с «Кошмаром перед Рождеством» Селик снял для Disney фильмы «Джеймс и Гигантский персик» (1996) и «Обезьянья кость» (2001), в которых совмещались анимация и игровое кино с участием живых актеров. Опыт оказался не слишком удачным, Селик ушел из студии и принялся трудиться над проектами Уэса Андерсона – «Водная жизнь» (отдельные сцены с покадровой анимацией) и «Бесподобный мистер Фокс». От второго режиссер отрекся, как только ему поступило предложение поработать над экранизацией детской повести Нила Геймана «Коралина в Стране Кошмаров». Именно этот мультфильм и стал вершиной творчества аниматора.
И все же: как снимает Генри Селик? Пробуем разобраться на примере двух ключевых мультфильмов режиссера.
Экспрессионизм и эстетика Дня мертвых в «Кошмаре перед Рождеством»
Заняв режиссерское кресло в продюсерском проекте Тима Бертона, Селик попал в съемочную команду «всадников тьмы на экране». Помимо визионера Бертона, в нее вошли композитор Дэнни Эльфман, писавший музыку для всех дебютных картин Тима, и сценаристка Кэролайн Томпсон, работавшая над фильмом «Эдвард руки-ножницы».
Сначала квартету предстояло собрать из бертоновского стихотворения, на котором основан «Кошмар перед Рождеством», сценарий. Но перенести в прозу строки, вдохновленные старыми мультфильмами Доктора Сюсса («Как Гринч украл Рождество»), оказалось не так просто. Эльфман предложил начать с музыки и песен, а уже потом обозначить сюжетную линию – Селик согласился. Причем композитор не желал опираться на бродвейские мюзиклы. Идея заключалась в том, чтобы сделать из «Кошмара…» оперетту, наделив музыкальные номера особыми повествовательными смыслами.
Например, композицию Poor Jack главный герой исполняет в тот самый момент, когда Рождество кажется безвозвратно испорченным, однако по ходу песни Джек осознает, что способен исправить свои грехи. За две с половиной минуты, что длится песня, он проходит путь от полностью подавленного актора «нового Рождества», до скелета, который может вернуть надежду всем вокруг.
Впрочем, вряд ли «Кошмар перед Рождеством» был бы сегодня культовым мультфильмом, если бы у Тима Бертона и Генри Селика в очередной раз не случился художественный коннект. Оба видели «Кошмар…» не просто кукольной опереттой, а темным макабрическим фэнтези, открывающим дверь в мир страха, которого наконец-то можно не бояться – в этом и есть суть Хэллоуина. Для Селика было важно продемонстрировать две параллельные реальности: мир ужаса и мир веселья.
В мире ужаса живут вампиры, сумасшедшие профессора, ведьмы, призраки и, конечно, скелеты, будто явившиеся прямиком из Мексики с торжеств по случаю Дня мертвых. Архитектура города Хэллоуин напоминает экспрессионистские декорации из немецких фильмов 1920-х годов – здания странной формы с нависающими крышами образуют угловатый облик города, идеально подходящего для его необычных жителей. Дополняет мрачную картину этого мира и цветовая гамма. В кадре преобладают серый, черный, темно-синий и тусклые тыквенные цвета.
В противовес миру ужаса в мультфильме появляется параллельный мир веселья, представленный городом Рождества. Джек попадает в него случайно и восхищается тем, каким может быть настоящий праздник – светлым, ярким и радостным. В этом мире куда больше привычных новогодних цветов: белый, красный, зеленый. Соседство двух миров с диаметрально противоположными настроениями вовсе не удивляет, ведь в календаре один праздник плавно перетекает в другой. Продажа хэллоуинских игрушек завершается тогда, когда начинается продажа рождественских. Именно это соприкосновение праздников нащупывают Селик и Бертон. Наверное, поэтому среди зрителей до сих пор не утихают споры: перед каким праздником все же смотреть «Кошмар…» – Хэллоуином или Рождеством?
Экспрессионистские черты мультфильма можно отыскать даже в технических решениях. Для студии Disney, известной своей рисованной анимацией, выбор в пользу покадровой казался невероятным. Это фактически противоречило студийной стратегии, но Тим Бертон был непреклонен:
«Когда перед вами прекрасное творение, вы ощущаете энергию его создателя. Это некая субстанция, которую никогда не смогут передать компьютеры – им не подвластен этот элемент. Он относится скорее к той сфере, которая включает в себя художников и их полотна. К тому же визуальному ряду принадлежит и мой проект с его персонажами, а единственным способом осуществить его была покадровая съемка – работа весьма специфическая».
Чем не высказывание истинного экспрессиониста, для которого выражение глубинного «Я» и отражение своей собственной реальности в кино гораздо важнее требуемых от начальства форм? Отсюда – все сопутствующие элементы покадровой анимации: 20 павильонов для съемок, 230 мини-декораций, несколько сотен кукол героев с дубликатами, сменными головами и масками, а также особые механизмы управления ими.
В итоге кропотливый труд, полное взаимопонимание и творческое единение Селика, Бертона и Эльфмана привели к поразительным результатам – «Кошмар перед Рождеством» прекрасно показал себя в прокате и до сих пор остается одним из наиболее художественно и финансово успешных кукольных проектов.
А что же мультфильм подарил Генри Селику? Поскольку это был его полнометражный дебют, снятый под колоссальным влиянием Тима Бертона, – а дебюты всегда, так или иначе, формируют авторский стиль – многие детали «Кошмара перед Рождеством» перекочевали в будущие проекты постановщика. Это касается и техники покадровой анимации, от которой он не отказывается и по сей день, и визуальных решений, и концепции о параллельных мирах – ее Селик придерживается в каждой своей работе.
Дихотомия реальности в «Коралине в Стране Кошмаров»
Через несколько лет после «Кошмара перед Рождеством» Селик снял для Disney фильм «Джеймс и Гигантский персик», в котором тоже нашлось место двум мирам. Первый – мир грусти и отчаяния. В нем и живет мальчик Джеймс, потерявший родителей из-за страшного урагана. Он вынужден переехать в темный дом на вершине горы (почти как убежище Джека Скеллингтона) к своим злобным теткам и страдать от их бесконечных глупых заданий. Детства у мальчика не осталось. Но однажды на участке вырастает огромный персик, внутри которого кипит другая жизнь. Джеймс залезает во фрукт, попадает в иной мир, обретает новых друзей, взрослеет, и вместе с этим игровое кино с живыми актерами превращается в кукольный мультфильм. Чудесная, но малоизвестная диснеевская картина, основанная на одноименной книге Роальда Даля, невольно стала для Селика репетицией более позднего шедевра, «Коралины в Стране Кошмаров».
Работа над кукольным мультфильмом началась в 2005 году. Экранизировать детскую повесть Нила Геймана долгое время никто не решался. Продюсеры боялись мрачных тонов истории о девочке, попавшей в параллельную реальность, и не могли обрисовать портрет целевой аудитории. Тем не менее, Генри Селик убедил студию Focus Features дать проекту зеленый свет. Теперь в продюсерах не значился Тим Бертон с его взглядами на кино, а в руководстве не было влиятельных людей из Disney, способных изменить все что угодно ради достижения коммерческих целей. «Коралина в Стране Кошмаров» была полностью отдана под управление Селику – он стал режиссером, продюсером, адаптировал сценарий и занимался непосредственной подготовкой декораций и кукол.
Несмотря на то, что Бертона в проекте не было, дух его творчества витает над Коралиной и Розовым дворцом на протяжении всех ста минут хронометража. Юной девочке, задавленной серой жизнью, где ее не замечают родители, где радость и веселье превращаются в давно забытый миф, придется сделать выбор. Жить здесь или проползти в маленькую дверцу, за которой скрывается мир грез – дома всегда горит очаг, а любые мечты исполняются в мгновение ока. Нужно только пришить пуговки вместо глаз и предаться счастью навеки. Настоящий Неверленд. Этот островок света, как сыр в мышеловке, манит несчастных детишек, не осознающих опасности. Они попадают в лапы Другой мамы – механического железного монстра с длинными спицами вместо пальцев, способного обретать облик любого человека.
Конечно, львиная доля успеха принадлежит потрясающему первоисточнику Нила Геймана. Но не всегда хорошие произведения удачно ложатся большие экраны. Селику же блестяще удалось адаптировать «Коралину…». Он добавил множество незначительных деталей, позволяющих истории ярче отпечатываться в зрительской памяти. Есть и значительное изменение – благодаря Генри в мультфильме появился неказистый друг Коралины, Вайби. Ему девочка высказывает свои опасения и догадки, не замыкаясь в себе и не становясь непонятной для зрителя.
Помимо Вайби, в ленте сплошь и рядом визуально уникальные, запоминающиеся герои: русский эмигрант-циркач мистер Бобински, две пожилые актрисы мисс Спинк и мисс Форсибл, практически полностью списанные с тетушек из «Джеймса и Гигантского персика», черный кот-проводник сродни Чеширскому из «Алисы в Стране чудес». Родителей Коралины Селик и вовсе создавал, ориентируясь на собственные отношения с дочерью:
«Страдальческое выражение папиного лица, чрезмерно драматичные реакции Коралины, то, как она передразнивает маму, крича на свою куклу, то, как она, играясь, качается на двери – всему этому я был свидетелем, всё это я испытал. И я привнёс этот опыт в игру кукольных персонажей».
Еще одна причина правдоподобности персонажей – новаторские технологии производства. Сложность покадровой анимации заключается в том, что художники и дизайнеры не в состоянии создать необходимый для мультфильма эмоциональный диапазон выражений лиц героев. Если в «Кошмаре перед Рождеством» обходились несколькими заменяемыми или крутящимися головами, масками для кукол, то в «Коралине…» – благо съемки проходили на 15 лет позже – пользовались технологиями 3D-печати. Они позволяли художникам фиксировать разные эмоции, улавливать тонкие изменения выражения лица персонажей. Всего было создано более шести тысяч лиц для героев, которые при небольших трансформациях позволяли демонстрировать космические 200 тысяч потенциальных выражений лица.
Для Селика это было крайне важно. Проработав два десятка лет с Тимом Бертоном, он уяснил, что глаза – важнейший элемент выразительности персонажа, банально – зеркало его души. В экранизации Геймана функции глаз расширены многократно. Теперь они играют сюжетную роль – именно их теряют дети, забредшие в параллельную реальность, их же ищет Коралина, чтобы вызволить души из клетки Другой мамы. Глаза для Селика – не просто зеркало души, они и есть сама душа.
«Коралина в Стране Кошмаров» – режиссерский пик Селика еще и потому, что он доводит до совершенства свою концепцию параллельных миров. Дихотомия реальности – характерная особенность любой его картины. Реальность, в которой существуют персонажи, изначально всегда представлена темными тонами. Это особенно заметно в «Коралине…», где даже Розовый дворец теряет свою яркую окраску сообразно душевному состоянию девочки. В то же время параллельная, счастливая реальность окрашена в самые искристые цвета. Однако со временем Коралина начинает осознавать правила искусственно созданного, ограниченного и разрушающегося мира Другой мамы. Тогда-то ее реальный мир, с настоящими мамой и папой, начинает раскрашиваться в яркие цвета. Недаром в одной из последних сцен в кадре появляются разноцветные стаканы и красные тюльпаны – символы строящегося счастья в реальном мире.
Работа, которую Селик проделал в двух своих лучших мультфильмах – «Кошмаре перед Рождеством» и «Коралине в Стране Кошмаров», – уникальна и неповторима. Всего несколькими проектами режиссер поднял престиж кукольной анимации и доказал, что в современном мире, где правят компьютеры, все еще есть место рукотворному искусству с живым и эволюционирующим художественным стилем.