Сорок первый. Opus Posth

Ранняя повесть Бориса Лавренева «Сорок первый» о красноармейке Марютке, давшей двойную промашку — сначала не попав пулей в белого офицера Говоруху-Отрока, а потом и влюбившись в него, — читается сегодня с некоторым удивлением. Не сюжетом, а тем, что уж больно красиво написана.

Опубликована она в 1924 году человеком, прошедшим Первую мировую войну в царской армии, а Гражданскую — командиром красного бронепоезда. Однако в прозе его горечь окопного опыта не чувствуется. Скорее, проглядывает самозабвенный стилист, некогда публиковавшийся в альманахе московских символистов «Жатва».

Режиссер Виктор Рыжаков не лишил своих молодых актеров удовольствия для начала поиграть лавреневскими строчками. Они выходят на сцену в своей привычной сегодняшней одежде и, откровенно любуясь словами, начинают: «Сверкающее кольцо казачьих сабель под утро распалось на мгновение на севере, подрезанное горячими струйками пулемета, и в щель прорвался лихорадочным последним упором малиновый комиссар Евсюков». Почему Евсюков вдруг малиновый, Лавренев объясняет так: «Когда заткнул Колчак ощеренным винтовками человечьим месивом, как тугой пробкой, Оренбургскую линию, посадив на зады обомлелые паровозы (…) не стало в Туркестанской республике черной краски для выкраски кож». Ну как через все эти «обомлелые паровозы» продраться к грубой ясности войны: полюбила Марютка врага, да сама же и убила его, как только тот завидел своих.

Рыжаков, похоже, продираться и не собирался. Напротив, к словесным красотам он добавил еще и постановочные. Сцена объяснения происходит на плоту, который раскачивается на фоне знаменитых кадров из «Титаника» с парой влюбленных на носу корабля. И хотя мхатовские актеры довольно быстро переодеваются в костюмы героев, а потом постепенно и перевоплощаются в них, хотя на сцене живописно разбросаны приметы истории: груда солдатских ботинок, стреляные гильзы разных калибров, оловянные солдатики, зарывшиеся в песке, — война так и осталась экстремальным антуражем для повести о первой любви. Именно любовь со всем юношеским пылом и искренностью обаятельно играют Максим Матвеев (Говоруха-Отрок) и Яна Сексте (Марютка). Малиновый же Евсюков в исполнении Павла Ворожцова воспринимается не как грозный страж революционного долга, а как самая незадачливая сторона любовного треугольника. А то, что Марютка строчит стихи о Ленине и пересыпает речь присказкой «рыбья холера», лишь добавляет истории романтичности.

Спектакль «Сорок первый» при всей постановочной изобретательности легок и прост, сыгран с удовольствием и смотрится на одном дыхании.