Мои черничные ночи (2007 год)

Черноглазая красавица Элизабет (Джонс) узнает о неверности бойфренда и топит печаль в ночных разговорах с малознакомым лохматым экспатом-англичанином Джереми (Лоу), владельцем и единственным сотрудником прилизанного нью-йоркского кафе. Тот угощает расстроенную девушку черничным пирогом, рассказывает ей патетические истории о несложившихся чувствах и несчастной любви, а сам потихоньку на нее западает. Одна такая ночь завершается робким поцелуем в губы и немедленным утренним отъездом Элизабет в американскую глушь. Там она будет работать официанткой по две смены в сутки, встречать интересных людей (вроде жестко пьющего полицейского Дэвида Стрейтхерна, его истеричной бывшей жены Рэйчел Уайс и разодетой под трэшрейвершу 90-х Натали Портман в роли потомственного покерного шулера) и, как водится, искать себя. Джереми будет терпеливо ждать и получать в качестве награды редкие открытки то из Мемфиса, то из казино в невадской пустыне.

Предполагалось, что после расставания Вонга Кар-Вая со своим вечным оператором Кристофером Дойлом, ушедшим на вольные хлеба (см. «Параноид Парк» Гаса Ван Сента), культ главного гонконгского режиссера прошлой декады будет стремительно развенчан. Сомнения в таланте автора таких безусловных шедевров, как «Чунгкингский экспресс» и «Дикие дни», стали нарастать после «2046» — такой невнятной и размытой картины, что пересказать хотя бы ее сюжет, не говоря об извлечении какой-то смысловой составляющей, совершенно не представлялось возможным. «Мои черничные ночи» — англоязычный дебют Вонга с англоговорящими же актерами — сомнения эти в основном оправдывают. И дело тут даже не в том, что без Дойла все эти взгляды из-за занавесок, поцелуи сквозь оконное стекло и сигареты, выкуренные на фоне бесконечных облаков, сильно потеряли в обаянии (хотя предъявить какие-то осмысленные упреки Дариусу Хонджи, тоже гениальному оператору, довольно сложно). Скорее, резко  девальвировались все составляющие карваевских картин. Здесь диалоги написаны и произносятся на таком плохом английском, на каком не говорят нигде в мире. Пресловутые кадры с наложением дополнительных поверхностей раздражают. Общий настрой настолько сентиментален, что кажется удушающим. Нора Джонс, прекрасная, в принципе, девушка, которая занимается духовными исканиями, всю дорогу фиксирует на лице печальное недоумение. Да и Джуд Лоу все-таки не Тони Люн, чтобы адекватно смотреться в клетчатой рубахе за стойкой.

При всем этом «Мои черничные ночи» не настолько плохи, как может показаться из всего вышесказанного. Это отличное кино для того, чтобы, например, привести на него девушку в День святого Валентина. Здесь масса приятных мелочей: певица Cat Power в минутной роли бывшей зазнобы Джереми — Лоу, надпись кириллицей «Ключ» на двери его кафе, та же Портман. Другое дело, что вместо решения подобных локальных задач «Ночи» могли бы передавать куда более важные эмоции. Ведь, по сути, Вонг был одним из немногих, кто умел без приторности рассказать о значительных, пускай и банальных вещах: невозможности взаимных чувств, тяжести потерь, проблесках вечной любви в случайных встречах, о том, как кто-то, чтобы не плакать, ходит бегать на стадион. Он был китайским киновариантом Эллиота Смита, портлендского поэта-героинщика, тоже считавшего, что все беды от любви (со скидкой на восточное смирение вместо американской тяги к саморазрушению). Зачем вместо развития темы Кар Ваю заниматься ее  утрированием и приспособлением к американскому рынку (тут ведь есть и дежурные трагедии, и даже хеппи-энд), непонятно. В любом случае, ругать китайца невыносимо трудно — это примерно то же, что за глаза оскорблять бывшую возлюбленную. Последнее дело, если честно.