Гедда Габлер

На вопрос, что может погубить человечество, драматурги-новаторы рубежа XIX—ХХ веков отвечали: житейская пошлость, мещанство и рутина. С рутиной боролись все без исключения — от Чехова до Генрика Ибсена. Последний выбирал самые радикальные способы борьбы.

К примеру, Гедда Габлер — героиня одноименной пьесы сурового норвежца, — не прожив и года с хлопотливым мужем, пускает себе пулю в лоб. Лучше умереть, чем стать заурядной мещанкой.

Все эти заморочки XIX века не интересовали режиссера Анну Башенкову. Она поставила «Гедду Габлер» как мелодраму, согласившись с драматургом только в одном: Гедда (Светлана Макарова) заметно отличается от своего окружения. Но при этом похожа не на нордических скандинавских женщин, а, скорее, на героиню какого-нибудь мексиканского сериала. Она жизнелюбивая брюнетка — чувственна, капризна, запросто может ляпнуть какую-нибудь дерзость и носит вызывающе-сексуальные наряды.

Гедду окружают персонажи совсем другой, мыльной оперы: «Комеди Клаба» или, в крайнем случае, «Городка». Все как один карикатурны, корчат рожи, суетятся, стараются быть смешными во что бы то ни стало. Пошлость, от которой Ибсен бежал как от огня, расцветает пышным цветом. Актеры играют с азартом, лихо раскрашивая историю яркими масляными красками и договаривая то, на что Ибсен деликатно намекал. В одной из сцен Гедда яростно кричит мужу: «Беременна я, беременна!» Непонятно только, зачем ей тогда стреляться.