Красные огни

Душной летней ночью по шестиполосному загородному шоссе мчится серебряный Ситроен. За рулем сидит расхристанный мужчина в несвежей рубашке Антуан. Несколько часов назад Антуан был плешивым клерком-подкаблучником, придавленным к земле грузом счетов, закладных, семейными обязанностями и тайным алкоголизмом. Сейчас он – беспечный ездок, несущийся по встречной со скоростью 120 км/ч, невзирая на светофоры и полицейские посты. Эта ночь – триумф Антуана, и взять реванш за годы унижений ему не помешает ни крайняя степень опьянения, ни сидящий рядом автостопщик с лицом и манерами налетчика.

Реванш животного, чувственного, варварского идефикс Седрика Кана, авторская тема, непременно присутствующая во всех фильмах, начиная с экранизации Скуки Альберто Моравиа. Это увлечение анализом злобного безумия носит мучительно-академический характер: Кан не может ни отшутиться, списать все происходящее на глупые игры больного разума, как это делал Хичкок, ни перейти границу и отважно погрузиться в глубины иррационального, как это делает Линч. Он стоит на безопасном отдалении и пристально вглядывается в бездну, пытаясь измерить алгеброй хаос бессознательного, а потом пытается воспроизвести увиденное, сверяясь со своими сухими формулами. В результате кино у Кана получается не то чтобы до дрожи жуткое, но нервозное и неуютное, а главное лишенное какой бы то ни было жанровой оболочки. Если не знать, что когда-то Красные огни были детективом Жоржа Сименона, то самому об этом вовек не догадаться.