Футуризм. Италия-Россия. Радикальная революция

Выставку кроят примерно по тем же лекалам, что и памятную экспозицию Пушкинского музея про Сезанна и русских сезаннистов: великий француз был представлен работами выдающимися, его российские последователи — довольно невнятно, произведениями разных лет разного качества.

Увидеть в Москве итальянских футуристов — большая и редкая радость. Да что итальянцы — у нас и российского отца футуризма Давида Бурлюка произведений сохранилось раз, два — и обчелся.

Даже до революции, в годы бурного подъема искусства, в отличие от тех же французов, которых и показывали и покупали активно, итальянцы были известны у нас больше манифестами и литературными трудами — переводили все и сразу. В результате — произведений Джакомо Баллы, Джино Северини, Умберто Боччони, Карла Кары в наших музеях практически нет. Выставку из почти 300 произведений собирают по 30 частным собраниям и музеям — в их числе Национальная галерея современного искусства (Рим), Муниципальное собрание современного искусства (Милан), Музей современного искусства (Нью-Йорк), Израильский музей (Иерусалим). Соорганизатором выставки выступил Музей современного искусства Тренто и Роверето (Италия). Пушкинский музей нечасто идет на такие подвиги.

Отсутствующую футуристическую реальность в России с энтузиазмом заменяли ее смелыми преломлениями — в результате посетивший Москву предвоенной зимой 1914 года отец футуризма Маринетти был немало удивлен русскими трактовками своего учения и его популярностью. Буквально все новаторы, устраивавшие выставки, чтения, акции и публичные безобразия, в России гордо именовали себя футуристами. Так что в общественном сознании искусство будущего сливалось с артистическим хулиганством, а в искусстве на долгие годы стало самоназванием русского авангарда. Зато изложенный в знаменитой «Пощечине общественному вкусу» призыв «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с парохода современности» и сейчас не потерял актуальности — особенно среди учеников средних школ.

Отправившись на поиски стилистических соответствий (сдвиги плоскостей, наплывы, изображение объекта в движении наложением «раскадровок»), кураторы должны были ограничиться относительно небольшим периодом времени. Преклонением перед машинами и скоростями русское искусство переболело слишком быстро — для больших художников период составил года два. Правда, все свои беспредметные опусы до революции они показывали на выставках, которые называли «футуристическими». А главными нашими футуристами были не художники, а поэты — Маяковский и Хлебников. Для России слово всегда важнее дела — в отличие от Италии. И за 100 лет мало что изменилось.