Однажды в провинции (2008 год)

В глухой провинциальный поселок городского типа, въезд в который охраняется полубезумным героем Алексея Полуяна по кличке Лошадь, приезжает девочка-мажор Настя, генеральская дочка и вчерашняя телезвезда, которую за что-то выгнали из дома родители. Общежитие, в котором живет ее замужняя сестра Вера, — «тюрьма народов» в миниатюре: здесь с тараканами и алкоголизмом воюют русские, корейцы, туркмены и еще бог знает кто. Центровые в поселке — компания бывших чеченских ветеранов (контуженный Верин муж в том числе), которые, как нам объясняют, пережили ад и теперь каждый день обмывают второе рождение. Один из них, по прозвищу Че, западает на Настю и тут же предлагает жениться. Та не возражает, но до ЗАГСа ребятам дойти не придется: к концу фильма половина героев умрет, половина сядет или сопьется. Такая вот она, российская провинция.

Человек, который захотел рассказать нам эту историю — Катя Шагалова, девушка из уважаемой творческой семьи, режиссер, сценарист (среди ее работ — сценарии к сериалу «Виола Тараканова», поставленного по книжкам Донцовой), артистка и поэт-песенник. Катя не скрывает своей благородной цели: в каждом интервью она говорит, как при помощи искусства заставит людей перестать пить и спать с чужими женами (потому что это ведь не жизнь!), как вынудит их обрести цель и двигаться к ней. А чтобы мы от страха двигались быстрее, своих героев, молодых ребят, Катя сделала настоящими упырями с клыками, жуткими уродами, бухой нежитью, кривляющейся под песни Кипелова. Исключение составляет только буколическая пара то ли турок, то ли таджиков, которые запираются в своей общажной комнате и там не пьют, не дерутся, а возлежат на каких-то расписных одеялах и мирно кормят друг друга изюмом.

При этом, несмотря на сверхзадачу режиссера, «Однажды в провинции» получилось любопытным и смешным фильмом, который, несмотря на присутствие Полуяна и Леонида Бичевина, надо сравнивать не с «Грузом 200», а с какими-нибудь «Особенностями национальной охоты». Потому что это ведь действительно никакая не жизнь, а реализм.