Oпус №7.

Для Дмитрия Крымова совместный проект его студии и фестиваля «Территория» — уже седьмая премьера.

Отсюда и название «Opus №7». Но, пожалуй, впервые коллективные визуальные фантазии его Пятой студии отталкивались не от классического произведения, которое давало возможность самым причудливым образам и ассоциациям свободных художников вступать в диалог с ассоциациями и образами зрителей. Наоборот, Крымов решился прямо высказаться на волнующую его тему сосуществования избранника и его гонителей.

Для первого акта своего опуса, названного «Родословная», он заказал текст Льву Рубинштейну и музыку Александру Бакши, а во втором — «Шостакович» — рассказал историю удушения Композитора в мощных объятиях Матери-Родины.

Рубинштейн изящно продолжил библейскую родословную колен израилевых от Авраама Зямой, что был нэпманом, и Яшей, что был толстым и все время молчал. Он с теплой иронией соткал историю рода из повседневной словес-ной ветоши: «Не говорите глупости! Во-первых, его звали не Егуда, а Еремей. А Егуда был Цилин родственник. Помните Цилю?» Но режиссер эту «ветошь» поднял над зрителями как хоругвь. Многократно повторенное «Помните Цилю?» превратилось в укор человечеству. Пафос заглушил глубину, а нарочитая сентиментальность сценических иллюстраций, вроде опрокинувшейся коляски, переполненной детскими ботиночками, заместила неявный лиризм текста.

Борьба же маленького человечка с огромной пышнотелой куклой в «Шостаковиче», затянувшаяся на целое второе действие, и вовсе «разжевала» трагедию до мякины. Конечно, в спектакле есть пронзительные картины: на серую стену выплеснули несколько ведер черной краски, над «подтеками» нарисовали кипы — и вот вам скорбная стена плача. Или битва жестяных «роялей» под знаменитую тему «Ленинградской симфонии» — и вот вам сила судьбы. Однако целое в «Opus №7» оказывается мельче и однозначнее, чем несколько точных и сочных деталей. А жаль.