Полумгла (2006 год)

Зимой 1944 года непутевый лейтенант Григорий Аношин, добрая душа и практически гоголевский простак, бежит из госпиталя добивать фрицев. Но вместо трибунала (за подделку документов) его с 15 немецкими военнопленными отправляют в глубокий тыл — в северную деревеньку в восемь изб с нерасполагающим названием Полумгла. Приказ — строить вышку для радиомаяка. Горе-командир, еще по дороге чуть не перестреляв ненавистных немцев, выводит обмороженных подопечных к Полумгле, где их встречают бабы с вилами наперевес — у каждой дома лежит похоронка. Но вскоре оголодавшие гансы отправятся по избам в поисках корма, и рано или поздно каждое женское сердце дрогнет. Так что к приезду начальства военнопленные будут выглядеть как бригада бравых молдаван-гастарбайтеров. Тут с режиссером Антоновым, дважды обласканным на фестивалях дебютантом (первый раз за короткометражку «Столичный скорый»), приключился небольшой скандал: по сценарию военнопленных в финале переводят на следующий объект, и женщины плачут по новым мужьям. Антонов же вывел их за кадр и расстрелял. Сценаристы открыто выступили против самоуправства, хотя, по сути, такая концовка меняет не очень много. Ведь «Полумгла», очевидно, проходит по ведомству гуманизма, а для гуманизма меры у каждого свои. Гуманизм Антонова, например, работает скорее в мелочах: когда немец, не найдя слов, говорит хозяйке «бонжур» или когда местный пацан Кеша мочится от не имеющей выхода ненависти чужакам в котел. В остальном Антонов напоминает своего лейтенанта Аношина: как тот, не зная,что делать с немилыми ему пленными, машет на все рукой и бегает за единственной деревенской девкой, так и режиссер, плюнув на расползающийся сюжет, отпускает героев — буквально — кого в лес, кого по дрова. Снимая скорее про психологию, нежели про войну, Антонов со своими «трудностями перевода» — деревенские жительницы и военнопленные объясняются на пальцах — выбирает ближайшим соседом своей «Полумгле» не столько рогожкинскую «Кукушку», сколько белорусский скандал двухлетней давности — фильм «Оккупация: мистерии». Если точнее, вторую его главу, где женщина выкормила своим молоком раненого фрица. Но этой грубоватой аллегории любви-ненависти, работавшей на все сто, «Полумгла», к сожалению, проигрывает.