Альберто Джакометти

Приключения итальянцев в России продолжаются. Сначала ГМИИ им. Пушкина представил собранную со всего мира огромную ретроспективу Модильяни, затем были итальянские футуристы. Сейчас в Пушкинский привозят более 50 работ Альберто Джакометти, скульптора, графика и живописца.

Как и Модильяни, Джакометти приезжает в Россию впервые. Что поделать, западное искусство 20-го века представлено в России, как норковая шуба из известного анекдота, у которой не дырки, а норки. Эти пробелы Пушкинский компенсирует не частотой и разнообразием выставок, а монументальностью подхода. И в данном случае из Швейцарии привозят пусть не полное, но весьма обширное собрание Джакометти. Здесь скульптура, живопись и графика: с середины 20-х (в том числе и знаменитая «Женщина-ложка»), через 30-е (увы, без «клеток» и других сюрреалистических объектов), до последнего периода, конца 40-х — середины 60-х, и самых известных «худых» скульптур. Среди них — бронзовая венецианка, подобная той, какую, по слухам, приобрел за 14 млн. долларов Роман Абрамович.

Впрочем, Джакометти и не показать иначе. Годы его жизни 1901-1966 можно выбить на памятнике модернизму. Родившись в маленьком швейцарском городке на границе с Италией в семье живописца, он большую часть жизни прожил в Париже — мировом художественном центре. А это означало уникальный круг общения, фантастическую среду, в которой формировались основные процессы мирового искусства того времени и его лидеры. Именно этот круг поначалу определил маршрут Джакометти в искусстве — он дружил с Пикассо, Андре Бретоном, Луи Арагоном, Миро, Максом Эрнстом, Сартром, Беккетом. В 20-е годы учился у Бурделя и Архипенко, пробовал себя в кубизме, увлекался африканской скульптурой, затем попал в лагерь сюрреалистов. В 30-е делал знаменитые «скульптуры в клетке» — части тела, подвешенные в металлических каркасах, сновидческую графику.

Трудно, однако, сказать, была ли истинной его приверженность тому или иному направлению в те годы, или же менее застенчивые друзья Джакометти, изощренные в формулировании идеологий, просто вписывали его на свою страницу в истории искусств. В пользу второго говорит тот факт, что, после того, как художник решительно порвал с сюрреализмом и объявил свои работы этого времени «бесполезным хламом», он уехал в Швейцарию и именно там нашел свой неповторимый стиль. Это, впрочем, не помешало Сартру объявить новую серию скульптур, которую Джакометти показал во Франции после войны, «воплощением экзистенциализма».

Но в данном случае маркировка уже не важна. Главное — художнику удалось, наконец, выразить в полной мере свое «творческое заикание», которое делало его непохожим на всех остальных. Французский поэт Рене Шар так описывал скульптуры Джаккомети: «То ли раздетые, то ли нет. Тонкие, сквозные, как витражи сгоревшего храма, бесплотные, как мусор, сам устыдившийся своей невзрачности и худобы». Всю жизнь он искал в скульптуре соотношение массы и пространства, а нашел формулу соотношения массы и времени — материя обратно пропорциональна памяти. Потому его тонкие образы протиснутся даже в самую узкую щель между веками.