К 200-летию со дня смерти Й. Гайдна

Даже самые неосведомленные люди знают, что оперу «Орфей и Эвридика» сочинил композитор Глюк — и поэтому, проходя мимо красивой афиши Московской филармонии, с которой глядят трое солистов и патлатая голова греческого дирижера, усмехаются и корят организаторов за неграмотность.

Но факт — вещь упрямая: у Йозефа Гайдна, как выясняется, тоже есть опера с аналогичным названием, просто судьба у этого произведения сложилась в высшей степени странная. Оно ни разу не прозвучало при жизни композитора, после его смерти прочно забыли, а вспомнили лишь потому, что великой Марии Каллас в середине 50-х годов захотелось спеть что-нибудь редкое и красивое. Между тем «Орфей» — прекрасный образец позднего гайдновского стиля, с великолепными ариями и дуэтами, масштабными хорами и оркестровыми интермедиями. Гайдн, кстати, единственный из композиторов, кто беспрекословно следует оригинальному античному мифу — у него Орфей, во второй раз потеряв свою Эвридику по дороге из ада, безутешно скитается по свету, пока его не забивают насмерть камнями пьяные вахканки. Такая концовка, конечно, шокировала бы публику эпохи Просвещения, но в наше время, когда мы разучились верить сказкам, идет на ура.

Можно заранее предвкушать, с какой силой Теодор Курентзис с его южным темпераментом будет обжигать публику адским пламенем и какой величины камни полетят в несчастного Орфея. Впрочем, еще большее впечатление должно произвести на собравшихся пение солистов: английского тенора Эдда Лайона, любимца всех самых маститых дирижеров-барочников, молодого эстонского баса Дэвида Кимберга и любимицы Москвы Симоны Кермес, обладательницы нежного сопрано, огненно-красной шевелюры и рок-н-ролльного темперамента. Учитывая то, что в 2009 году весь музыкальный мир празднует 200-летие со дня смерти Гайдна, можно смело утверждать, что старт юбилейным празднествам будет дан мощный.