Обитаемый остров: Фильм первый (2008 год)

Московский студент Максим из мира победившего коммунизма попадает на планету Саракш, переживающую тяжелые постимперские годы. Легко ступая по вогнутой, как считают местные, поверхности планеты, землянин стремительно попадает в плен, бежит, склеивает местную официантку, обзаводится другом из спецназовцев, знакомится с устройством идеального общества и, неодобрительно покачав кудрявой головой, вступает в ряды вооруженной оппозиции. Потом получает срок и бежит с каторги на розовом танке куда-то в направлении второй серии фильма. Обработка Федором Бондарчуком приключенческой антиутопии братьев Стругацких поражает — в первую очередь, искусством маскировки. 30 миллионов, вроде бы потраченные на кино, тут совсем не видны. Виден средней дальности пепелац — костюмы, будто одолженные в провинциальном ТЮЗе, танки из крашеной фанеры, веселенький неон, мелированная шевелюра московского космолетчика, аляповато-лужковская архитектура декораций, разнобой и безжалостная эклектика. Бесчисленные заимствования художественных элементов превращают оригинальную историю в сплошной болливудский ремейк: корабли из «Матрицы», наряды из «Пятого элемента», бамбуковые заросли из всех китайских фильмов сразу, толпа из «Бегущего по лезвию», etc. Допускаем, во всем этом есть тайный дизайнерский план: серый казарменный мир Стругацких раскрашен во все цвета Черкизовского рынка потому, что кино это новогоднее. Или, может быть, здесь имеется в виду, что в тоталитарном обществе плохо не только со свободой, но и со вкусом, чувством меры и стиля. Но смотреть на экран от этого не легче. Злоупотребляя стремительным монтажом, Бондарчук умудряется снять фильм так, что после не помнишь ни одного крупного плана, кроме удивительно идиотской улыбки землянина Максима. Этой улыбкой режиссер мог бы гордиться, как Лувр — Джокондой. Разумеется, отчет об «Обитаемом острове» был бы неполным без упоминания отважного политического памфлета, зашитого в сюжет. Да, все параллели с сегодняшней Россией, которые имеются в книге, в картине оставлены и даже подчеркнуты. Правда тут рубится сплеча и без купюр. Военная хитрость тут в том, что, озвученные через трэш, все эти верные наблюдения немедленно превращаются в веселую демшизу, которую и обсуждать-то можно лишь с веселым хохотом. Да, какие-нибудь «Смертельные гонки 2000» Роджера Кормана в сто раз радикальнее любого фильма Майкла Мура. Но именно Мура воспринимают всерьез.