Онегинъ. Online

Онегин, Ленский и Гремин бухают в 1991 году. Эпоха обозначена точно: на видеоэкране мелькают Ельцин у Белого дома и «Лебединое озеро». Никаких там крепостных девок и фраков — век ХХ, новая реальность. Ленский — неприкаянный рок-певец (допустим), Гремин — спецназовец (н-ну, может быть), Онегин пока непонятно что в алой рубахе. Во втором акте Ленский, понятно, будет трупом (который Онегин будет таскать на себе в кошмарном сне), Гремин в результате теракта превратится в инвалида и приобретет повадки как у связанных с криминалом вождей «афганцев», а Онегин станет новым русским. Не поручусь за впечатление от хореографии (Александр Сергеевич был человеком с юмором), но если бы Пушкин увидел на Онегине этот малиновый пиджак, он бы точно Эйфмана на дуэль вызвал. На шести шагах. И лишились бы мы кого-нибудь — или поэта, или хореографа.

Все те, кто ценит хореографию Бориса Эйфмана, и в этот раз найдут любимые ходы, штрихи и па. Обличение гламура: перед столичным балом Татьяну потешно катают на кресле, причесывают и припудривают, превращая из деревенской обитательницы в светскую львицу. Обязательный реквием (сцены похорон у Эйфмана всегда получаются так, что залюбуешься): тут очень эффектное прощание с Ленским. Мужские дуэты, как всегда, настолько выразительнее женских, что смысл сюжета меняется и становится понятно: девушки в этой жизни мужчинам только мешают в разрешении сердечных страстей. У молодых людей есть какие-то идеалы, жизненные устремления, а девицы ластятся, как мартовские кошки (особенно Ольга — готова на все и сразу), и вообще все беды от них, противных. При этом страсть у мужчин припорошена агрессией, и на сцене возникает не какая-нибудь унылая дуэль в романтическом духе, а горячая поножовщина, Онегин зарезает Ленского в гопнической драке. В предфинальной сцене второго сна Онегина «лишний человек» будет мечтать, чтобы то же самое с ним сделал Гремин. Надо ли напоминать, что нож — фрейдистский символ?

Фото А. Сазонова