Цветы – остатки рая на земле
О выставке
Посещение этой выставки настойчиво рекомендуется тем, кто ищет в искусстве отдохновения и красоты.
Тем, кто ждет от всякой выставки хоть какой-то осмысленности, придется, потупив глаза, брести куда глаза глядят.
Могучая идея — собрать вместе картины и скульптуры из музейных фондов, где присутствуют хоть какие-то цветочки. На таком фоне даже результаты деятельности составителей зональных выставок советских времен вроде «Художники — полеводам Урюпинска» или «Мастера искусств — навстречу женскому дню» кажутся просто верхом интеллектуализма и эстетической изощренности. Дата открытия выставки — 6 марта — живо напоминает о светлом советском празднике, сведшем серьезную гендерную проблему к цветочкам и шоколадкам. Так и хочется воскликнуть: «Бабе — цветы, детям — мороженое!» и вспомнить о героической суфражистке Кларе Цеткин, жизнь положившей в борьбе за равноправие женщин.
Но теперь уж другие времена настали — профессия флориста значится среди самых престижных, и Третьяковка решила не отставать от веяний времени. Более того, для усиления эстетического воздействия на зрителя решено к произведениям живописи и ваяния добавить и инсталляцию из цветов живых.
Этот экспозиционный ход и заставляет заподозрить сотрудников Третьяковки в тайном авангардизме и постмодернизме. Сочетание цветов нарисованных и живых напоминает «Один и три стула» великого концептуалиста Джозефа Кошута. Инсталляция представляла: один стул настоящий, фотографию стула и фотокопию статьи из Британской энциклопедии на слово «стул». В таковом качестве, очевидно, выступает большое эссе куратора выставки Екатерины Селезневой, прилагаемое к выставке.
Но те, кто не имеет никакой наклонности к концептуальному цветоводству, найдут на выставке много славных вещиц. Например, роскошный и выписанный тщательно и аккуратно «Букет цветов, бабочка и птичка» графа Федора Толстого. Или взбаламученный натюрморт «Ваза, цветы и фрукты» 1912 года Николая Сапунова. Затем полюбоваться философскими «Цветами Самбека» Мартироса Сарьяна.
Получилась очень впечатляющая история русского искусства в самом мягком и ненапряжном формате, оранжерея, в которой мягко и бесконфликтно расцветают все сто цветов. Такова корпоративная политика галереи. Но если в главной экспозиции ХХ века в Третьяковке присутствие в одном ряду гнобителей и гнобимых, нонконформистов и соцреалистов вызывает некоторые этические вопросы, то в цветочном букетике присутствие и тех и других выглядит вполне уместно. Геройские сопротивленцы соцреалистическому злу эстетическим ненасилием Роберт Фальк и Владимир Вейсберг вовсе не конфликтуют с человеческой прочувствованностью натюрмортов прославителя Сталина Александра Герасимова или буйной красочной гаммой оформителя брежневских триумфов Дмитрия Налбандяна. Тоже ведь люди, в конце концов. Не какие-то там ботаники.