Morrissey

Спрашивать меня о том, иду ли я на концерт Моррисси, друзья-англоманы стали где-то еще в октябре.

Я отвечал: «Да, разумеется», но про себя отмечал, что раньше такого фанатизма я в них по отношению к экс-лидеру The Smiths не усматривал. Да и вряд ли большинство из них смогли бы перечислить дискографию Моза.

Разгадка не сложна. Просто-напросто вся музыка где-то с 1985 года записи в айподах москвичей с «ирландской кровью и английским сердцем» и есть Моррисси в той или иной инкарнации. Pulp и Blur, Radiohead и Suede, Libertines и Stone Roses — все, чем по праву гордится музыкальная индустрия Соединенного Королевства, вышло из наследия The Smiths и сольной карьеры манчестерца.

Записав с The Smiths четыре альбома, он вошел в историю, перекроив музыкальный ландшафт современной ему рок-музыки. В эпоху, когда лучшие артисты вешались от отчаяния или упарывались героином в сквотах, когда Маргарет Тэтчер сумела построить фашистско-консьюмеристское общество, а Фил Коллинз считался хорошим музыкантом, Моррисси создал новую альтернативную романтику, и даже в то непростое время он доказывал, что с британскими рокерами не поконкурируешь. Причем он всегда поражал даже не столько новаторством, сколько своим умением строить новую, бесконечно привлекательную мелодию из привычных кирпичей наработанных традиций. А в итоге получалось то, что до него просто никто не делал.

Живая «Шинель» бритпопа, впрочем, никогда не бронзовела. Пафосный и ироничный, до неприличия притягательный и на удивление острый на язык, Моррисси раз и навсегда выбрал наиболее правильный подход к своему творчеству. Он просто-напросто делал так, как ему хотелось, чтобы звучала его музыка. А запредельный нарциссизм требовал, чтобы уровень самовосприятия был самым высоким. Вот и последний его альбом, «Years of Refusal» вышел почти идеальным — злым, эгоистичным, но тем не менее манящим, как любовные истории старого зэка.

Как-то в интервью он признался: «Я не делаю представлений. Это тюлени выступают». Его харизма, то пугающе маскулинная, то эротичная, дала ему славу Оскара Уайльда от рока, ну да Москва сама убедится в его возможностях, и почему-то мне кажется, что от такого потрясения оправится не скоро. Живые выступления Моза всегда размазывали сознание слушателей восторгом.