Жан и Беатрис

На тридцать третьем этаже небоскреба без лифта в ожидании мужчин сидит одинокая фантазерка Беатрис. Она расклеила на улице объявления, в которых предлагает "заинтересовать, взволновать и обольстить" ее за большое вознаграждение. На объявление откликается "ловец наград" Жан, по всем признакам — настоящий мачо. И начинается игра в реальном времени: за два с половиной часа Жан не только проходит испытания Беатрис, но еще успевает обмануть ее и сбежать.

Для драматурга мораль истории банальна: "Все мужики — сволочи!" Как сказала одна из зрительниц: "Сразу понимаешь, это написала женщина". Но при ладно скроенном сюжете, находящем отклик у любительниц "застекольных" телешоу, в пьесе вызывают недоумение тексты. Когда слышишь параноидальные истории Жана про мальчика с пальцем-ножом и мальчика с мокрыми ногами, цель которых — "заинтересовать и взволновать" женщину, подозреваешь, что драматург Фрешетт не в себе. И думает, что "Дневник Бриджит Джонс" и "Осиная фабрика" — одно и то же.

Но последняя премьера "Такого театра" — отличный пример того, как два талантливых актера, сохраняя долю здоровой иронии, могут интересно сыграть даже такую полную бредятину, как "Жан и Беатрис". Жана играет Александр Баргман. Ему, конечно, надоел ярлык "последнего мачо", приклеенный после ролей в "Дон Жуане" и "Ваале". Но что поделать, если он едва ли не единственный актер в городе, умеющий смотреть на женщину цинично и одновременно нежно. Быть то секс-машиной, то чувственным любовником. Тут не только дурочка Беатрис — любая зрительница придет в любовное исступление. Но, прячась за маской "крутого мужика", Баргман не вживается в роль на все сто, а как будто смотрит на своего героя со стороны и постоянно подтрунивает над ним. Поэтому и Жан получается у него пародией на всех сериальных "мужчин мечты" одновременно.

Открытием в спектакле стала Беатрис — Анна Вартаньян, актриса из театра им. Комиссаржевской, больше известная по ролям "тургеневских" барышень. Хрупкая, в тяжелом рыжем парике-шапке с множеством косичек, в первом действии она похожа на полуребенка-полуэльфа. Как сказочное существо, умирающее от жажды (все декорации в спектакле — использованные пластиковые канистры из-под воды), Беатрис заманивает рыцарей, чтобы они напоили ее. Аллюзия понятна: ожидание любви — жажда, стоит ее утолить, как сказочное существо превращается в соблазнительную красотку. Так и Вартаньян, сняв парик, во втором действии — обольстительница, похожая на Эммануэль Беар. Но только корыстного придурка Жана ее хрупкость и чувственность пугают и заставляют бежать в прямом смысле сквозь стену. Вот и приходится актрисе под финал бросать на свою героиню взгляд, полный сочувствия: "ну что поделать, если в XXI веке настоящие мужчины стали раритетом". А зрительницам вздыхать по разрушенному актером Баргманом образу "последнего мачо".