Озеро

Даже хорошо, что вы не знаете пока, кто такой Филипп Гранрийе, — здоровее будете.

Этот милый человек лет пятидесяти работает профессором во французской киношколе La Femis. В художественной среде он известен как видеоартист-экспериментатор, сотрудничавший со всякими важными учреждениями вроде галереи Тейт и французским Институтом аудиовизуальных исследований, наследник революционных традиций раннего, еще не убитого диалогами, кино. А простые любители хорроров, не искушенные во французской философии, уважают Гранрийе за его умение воссоздавать на экране жуткую тьму человеческих фантазмов, бездну подавленных желаний и за ту смелость, с которой режиссер путешествует за границу нормального — так далеко, что никакому Линчу не снилось.

Кроме «Озера», о котором чуть ниже, Гранрийе снял всего два фильма, один другого страшнее. Первый — «Sombre» («Темное»), история серийного убийцы (его играет любимый актер режиссера Марк Барбе), который подбирает на дороге невероятно красивую (Гранрийе вообще всегда разборчив в выборе героинь) девственницу и вместо того, чтобы прикончить ее, заводит с девушкой странный извращенный садомазо- роман (скупые строки синопсиса не способны адекватно описать тот Содом, что творится на экране). Душевные и физические страдания убийцы и его податливой подружки разворачиваются на фоне велогонки Тур де Франс.

Второй фильм — «Новая жизнь» — тоже лав-стори: здесь молодой американец, зачем-то приехавший в блочный сербский город, безнадежно влюбляется в молчаливую проститутку (Анна Муглали), состоящую в нездоровой связи со своим ужасным сутенером (попутно героиню еще поколачивают садисты-клиенты).

Все это снято почти без диалогов, дерганой ручной камерой, которая периодически переключается на всякие экспериментальные режимы, и решительно смонтировано. Логическая связь между эпизодами не всегда ясна, зато эмоциональная — более чем понятна: Гранрийе вовсю использует «эффект Кулешова» и вообще относится к изображению с удивленным восторгом человека, только что взявшего в руки киноаппарат (вся эта как будто спонтанная дикость, разумеется, тщательно продумана и расписана до самых мелочей). В кульминации «Новой жизни» происходит полное низведение женщины до уровня цепного животного: в сцене, снятой инфракрасной камерой, контуры теплового силуэта Муглали, ползающей на четвереньках в полной темноте, удивительно напоминают контуры добермана. Радикально.

В «Озере» нет ничего подобного — кроме все той же ручной камеры. Здесь мы приглашены поучаствовать в медитации на сосны, туман, водную гладь и радость простого физического труда. Главные герои — семья лесоруба-эпилептика (близкого к природе настолько, что у него нет даже бензопилы), сюжет — простые трудовые будни и теплые человеческие отношения. Честно говоря, я подобную пейзажную лирику ненавижу всей душой — но вынужден признать, что магия Гранрийе по-прежнему удается. Ничего вообще не происходит, качаются ветви, стелется туман, русский актер Кубасов (невозможно поверить, что этот парень играл в «С.С.Д.») с молодецким задором вдыхает холодный воздух… и вдруг ты тоже оказываешься в лесу при +2 С и чувствуешь некрепкий наст под ногами и запах ранней весны. Да, конечно, многим в кино больше нравится запах напалма — но все ведь когда-нибудь должно прогореть.