Сергей Братков “Часть моей жизни”

Сергей Братков — один из самых известных наших художников, участник Венецианской биеннале, "Манифесты" и других престижных выставок. Недавно у него прошла ретроспектива в одном из самых продвинутых музеев современного искусства — в "СМАКе", в бельгийском Генте. Да и залы в Ермолаевском переулке он делит не с кем-нибудь, а с американской звездой и старой хулиганкой Нан Голдин. Однако, там оказался какой-то совсем неизвестный Братков.

Тот, которого мы знаем, был показан в Бельгии — смурные солдаты хмуро рассматривающие штатского с фотоаппаратом; "секретарши" и "гитаристки" неглиже. Братков умеет смотреть на этот мир и его обитателей как бы со стороны. Не трепетать душой при виде суровых воинов, не реагировать на эротические флюиды, испускаемые офисными секретаршами с интенсивностью АЭС. Браткова обвиняли в педофилии за то, что он всего лишь уговорил малолетних отроков и отроковиц разыграть перед камерой сюжеты любимых детских страшилок.

Но такой Братков — теперь товар экспортный, а для внутреннего пользования у нас будет совсем другой. Заранее объявлено, что в музее в Еромолаевском покажут его фотосерии, ранее в России не демонстрировавшиеся. Никакой социалки, чернухи и порнухи. Выставка называется "Часть моей жизни" и показывает художника со сложно и тонко устроенным внутренним миром, истинного интеллигента, которого заботит только высокое и духовное. На первом этаже — черно-белая серия 1995 года под названием "Нет Рая". На ней сад родителей под Харьковом, с разлитой в воздухе южной меланхолией, никаких фрейдистских подстекстов. А на втором этаже — работы созданные 10 лет спустя, где уже не юноша, а всемирно признанный мастер грустит вместе с Жилетт — не бритвой, а черноокой итальянской красоткой. Там же снимки холодноватых гостиничных номеров, наполненных воспоминаниями и ощущениями, забытыми здесь прежними постояльцами; Братков кладет в зябкую постель картины, книги, а то и бутылку водки. И только пронзительная в своей открытости серия "Птицы", посвященная оставленным этим миром воспитанникам детдома, напоминает о прежнем, витальном Браткове, который теперь тщательно соскреб с себя всякий налет брутального гламура.