Бубен, барабан (2009 год)

Кате — сорок пять, она работает библиотекаршей в обнищавшем шахтерском городке, гордо несет звание человека, ненавидит других людей и зарабатывает на жизнь, продавая ворованные библиотечные книги в поездах.

Очевидное различие между позой и практикой Катю тяготит, и оттого она еще больше ненавидит всех вокруг. Чтобы немолодое сердце не разорвалось от мизантропии, Катя повторяет сквозь зубы: «Бубен, барабан, бубен, барабан».

Катю играет Наталья Негода, и этот ее «бубенбарабан» — явный намек на йогическое «ха!», которым когда-то боролась с провинциальным жлобством маленькая Вера. Впрочем, что за намек — Катя и есть та же Вера 20 лет спустя: тот же городок, те же люди (потерявшие за годы капитализма не только иллюзии, но и все остальное), та же вера в скрытые резервы человеческой воли. Ежедневно Катя борется: с одной стороны, с нищетой, с другой — со своей совестью. Силы неравны, но в один пасмурный день с поезда сходит подкрепление — бравый морской офицер с лицом ВВП (Дмитрий Куличков, игравший сержанта Чахлова в «Кремне», прошлой картине режиссера Мизгирева), золотой зажигалкой и оскалом вора в законе. Моряк немедленно заходит в библиотеку, возвращает ворованную книгу, угощает даму чебуреком и демонстрирует ей лютое презрение к хапугам и коммерсантам. На носу свадьба, но…

Перейдя от родной, но несколько убогой эстетики жилмассивов к холодному, предельно условному европейскому артхаусу (отдельные кадры «Бубна» органично бы вписались в фильмы, скажем, Ульриха Зайдля), Алексей Мизгирев одновременно обрел и гладкость формы, и мощь содержания. Если главный герой «Кремня» при всех своих узнаваемых ухватках и поговорках был всего лишь скорлупой, внутри которой бродил серый непознаваемый кисель (дискуссии о «Кремне» в основном сводились к тому, откуда — из «Плюмбума» или все-таки из «Таксиста» — списан этот придурок в милицейской форме), то персонажи «Бубна» наделены не только душой, но и четкими принципами и внутренней трагедией. Проблематика тут старая, как «Вишневый сад», и боюсь, что вечная: нестяжательство против житейской сметки, интеллигенция против купечества, убеждения против реальности. Вечная лицемерная раздвоенность русского сознания (с одной стороны, воровать стыдно, с другой — не воровать невозможно) приобретает в фильме масштабы вселенского экзистенциального конфликта. Пузо или дух? Родина или жратва? Похожие вопросы не так давно уже выкрикивал Виталий Хаев в «Изображая жертву». Но, в отличие от братьев Пресняковых, Мизгиреву любопытны не решения, а причины. Как человек делает первый выбор? Почему непоколебимые, оплаченные годами страданий идеологические структуры вдруг рушатся в один миг? Ответ известен не только режиссеру, но и всем, кто пережил крушение СССР: во что бы и как сильно бы мы ни верили, все идет прахом, стоит только обнаружить, что ты одинок в своей принципиальности.