Лики истории в европейском искусстве XIX века

Кураторы выставки, видимо, пытались рассказать истории умные и интересные.

Только так и не решили, о чем. То ли продемонстрировать образы прошлого, античных героев и средневековых королей, которых так любил реконструировать, воссоздавая буквально из ничего, XIX век. То ли показать развитие живописи — от академической картины к свободному, раскованному поэтическому высказыванию. То ли исследовать исторические стилизации, фантастические костюмы, удивительный антураж почти исторических картин. То ли вызволить как можно больше картин из собственных запасников.

Множество сюжетов в единый вряд ли могут срастись. Решившись пойти на главную в годовом цикле, приуроченную к статусным «Декабрьским вечерам» выставку, лучше расслабиться — разочарование неизбежно. Увидев на пригласительном билете эпохальную «Клятву Горациев» Жак-Луи Давида, не верь глазам своим. Шедевр лично не приедет — выставке достался лишь эскиз. Еще одну знаменитость — «Смерть Марата» — в экспозиции обозначит дублер, изготовленный в мастерской художника. Любителю театральных сцен, эффектных костюмов и чудных сюжетов испортят все удовольствие жестокие экспрессивные сцены Гойи, политические памфлеты Домье, стремящиеся к четким высказываниям классицисты. Желающие, польстившись на название, взглянуть в лицо истории (пусть даже включающей, как водилось в позапрошлом веке, раздел «священная») будут потрясены, увидев в экспозиции не только «Оплакивающую Гектора Андромаху», но и циклопа Полифема, гиппогрифа, героев Шекспира.

Продемонстрировав широту и демократичность, включили в выставку и множество чуть более реальных, но лица в истории не имеющих: анонимных любителей гравюр, певцов, бретеров и рабынь. Не только легендарные меровингские властители историю делают, но и простой народ — каждый читавший Дюма знает, что мушкетеры бывают важнее короля.

Расширяя сюжет до пределов совершенно невообразимых, смешав в кучу прошлое и настоящее XIX века, кураторы добились практически невозможного: в выставку можно спокойно включить практически любое произведение. В том числе изрядное количество картин малоизвестных и совсем неизвестных художников из собственных запасников, множество большей частью незнатных гостей из Эрмитажа, работы отечественных живописцев — вплоть до сказочника Рериха и грезящего наяву Борисова-Мусатова. Гастролеры жесткую конкуренцию не составят — ни заменители звездных картин Давида, ни маленький Менцель из Национальных музеев (Берлин), ни предоставленные галерей Тейт несколько работ прерафаэлитов — Джона Миллеса, Форда Мэдокса Брауна, Уильяма Ханта, ни изящное полотно Эдварда Пойнтера «Визит к эскулапу» воображения не поражают. Отчего-то регулярно отправляющий в дальние путешествия первоклассные шедевры из собственной коллекции музей в обмен получает эскизы, повторения, картины значительно менее известных живописцев.