Ослику нравится

Персональная выставка известного красноярского художника Виктора Сачивко. Камерная, интимная и доверительная атмосфера, без эпатажа и тенденциозности.

Виктор Сачивко:

В составе экспозиции произведения 2009 года. Я хочу сделать выставку камерную, более интимную и доверительную, чем обычно. Без эпатажа и тенденциозности, пусть себе “Ослику нравится”.

Но с некоторой надеждой, что и зрители не откажут в любезности и, как знать, быть может, найдут для себя что-нибудь приятное.

К 2010 году я пришел с большими сомнениями.

Когда в конце ноября начал падать бесконечный снег, я с тоской смотрел в окно и думал, что вот так должен выглядеть край света, да пожалуй, и конец света также.

Одно цепляется за другое: почему холодно, почему голодно, тускло и безотрадно?

Раньше дураки и пошляки были мне безразличны, а теперь все только на них смотрю и злюсь. И сам себе неинтересен… В порыве протеста я написал Плохих воробьев, на которых взирает писатель Александр Исаевич Солженицин. Как в знаменитой картине Ярошенко “Всюду жизнь”, только там голуби, а здесь какие-то несчастные замерзшие твари, даже и не похожие на воробьев, скорее на ворон… По завершении этой работы начал вырисовываться план возможной выставки.

Я воодушевился, может быть, это то, чего не хватает для полноты высказывания? Написать несколько портретов известных, в чем-то схожих между собой людей, но в то же время совершенно разных по судьбе и по жизненной философии, например: Константина Эдуардовича Циолковского и Игоря Васильевича Курчатова — мечту о космосе и о мирном атоме? Так я и поступил, но веселее на душе не стало. Что-же происходит с нами, где мы оказались, что это за новый мир, столь неуютный, кичливый и несчастный? Может быть, все наоборот — мир обреченный на обновление, на самом деле, состарился? Откуда обвальный оглушающий культ новизны, которая ниоткуда и никуда, которая чаще пошла чем интересна? Но я, увы, разделяю этот культ новизны и все мои выставки, которых было уже немало, состояли исключительно из новых работ.

Так в 2009 году я написал много нового, в общей сложности более двухсот живописных композиций, основная часть которых выставлена здесь. В интервью не были упомянуты некоторые из них, это “Черновики феминизма”, “Ангелы Джотто” и “Персидский залив”. О них надо сказать, хотя бы несколько слов, так как именно в этих работах должно произойти очень для меня важное расширение тематических и временных рамок. Мне хочется, и я надеюсь, что в общем разрешении объединятся весьма отдаленные друг от друга предметы и времена. Обыкновенно актуальное измерение мы очень определенно и ограничительно мыслим как некую злободневность, максимально сжимая ее временные характеристики и, в общем, это правильно, но мне кажется, что существует еще один тип — “сквозная” актуальность, в которой максимальному сжатию и уплотнению подвергнута длительность: историческая ткань, века, тысячелетия…

В детстве я был потрясен фреской Джотто ”Смерть Франсиска Ассизского”, часами рассматривал бледную репродукцию ее фрагмента в Детской энциклопедии. Монахи, их рясы и тонзуры, руки, кукольные скорбные лица, просветленные силуэты фигур и композиционный удар в ракурсе согбенного плакальщика на первом плане… Агония… Красота…

Я люблю творчество Джотто, а “Ангелы Джотто”, да как и он сам, должно быть, ангел — это из фрески “Голгофа” в Падуе. Связалось у меня с “Трактористами”. Почему? Я и сам не знаю. Но, когда земля парит весной, когда ее пашут — вспомните финал фильма “Окраина” — небеса становятся ближе, а люди просветленнее…