Тристан и Изольда (2005 год)

Когда-то, еще четверть века тому назад, сам Ридли Скотт задумывал экранизацию этой куртуазной истории. Теперь, после плохо окупившегося "Царства небесного", съемки про Средневековье ему заказаны, но Скотт нашел выход – спродюсировал фильм Кевина Рейнолдса. И хотя легкомысленный плюсик, связывающий в оригинальном названии имена героев, должен намекать на постмодернистский китч База Лурмана "Ромео + Джульетта", у Рейнолдса и Скотта все наоборот: "лав стори в антураже" ценна для них как раз антуражем. Перетряхнув легенду, соратники выдумали такую историческую основу: VII век, немытые бритты воюют с нечесаными ирландцами. Раненого бритта Тристана (Франко) находит ирландская принцесса Изольда (Майлз) и, скрыв свое имя, исцеляет его, между делом разделив с пациентом ложе. Вернувшись домой, Тристан выигрывает на турнире невесту для своего сюзерена, короля Марка, – не подозревая, что это и есть Изольда.

Превратив замки в лачуги, обходительных рыцарей в чумазых варваров, а латунные доспехи в шкуры, Рейнолдс, кажется, забыл, о чем вообще была эта история, и снял кино не про болезненный адюльтер, а про тяготы "межплеменных распрей". Во влажных глазах глуповатого Тристана нет ни капли страсти, а лишь невнятная обреченность, и фильм выходит не про "любовь и боль", а про тяжелую поступь судьбы. Конечно, в фатализме нет ничего предосудительного, но Рейнолдс изъял из легенды не только фантазии (коварных змеев и прочие чудеса), но и самый главный эпизод, ради которого, казалось бы, и стоило браться за экранизацию. Тот, в котором король Марк видит возлюбленных на ложе, а между ними – лежащий меч, и не знает, что делать. Пренебречь этой сценой – то же самое, что убрать из "Ромео и Джульетты" диалог на балконе, сохранить зрение Эдипу, подсунуть влюбленным самоубийцам вместо цикуты касторку. Вроде и правильно, но как-то совсем не по-людски.