Записки сумасшедшего

Попытка собрать разные интересные тексты на картинах еще не является диагнозом.

Несмотря на убежденность широких масс, что сдвиг по фазе — распространенная художественная профессия, к выставке привлекли не так много художников. Список ограничили, наверняка, и небольшое пространство галереи, и желание представить работы зарубежных звезд, и главное — сосредоточенность на буковках и смысле, вернее, его своеобразных поворотах в высказываниях. Ну и источник — Н. В. Гоголь, восставший на все зло мира. Получилось немножко натянуто — вот художник Пепперштейн интересуется происхождением денег своих коллекционеров и категорически отказывает обладателям грязных капиталов в покупке. Операция «художник с чистыми руками». Логично и антикоррупционно. Налоговой наверняка захочется ознакомиться со списком покупателей произведений Пепперштейна. Но ставить диагноз на таком шатком основании может лишь законченный циник.

Никогда не ограничивая себя узкими рамками коммерческого предприятия на ниве искусств, галерея «Риджина» с первых своих шагов тянулась к патентованным буйным, громким акциям, выбивая себе место в истории. Деятельность куратора Олега Кулика, прилюдно резавшего свинью и раздававшего кусочки голодной публике 1990-х, запускавшего в галерею леопардов Анатолия Осмоловского, — золотые страницы нашего искусства. Одна проблема — дальше ехать некуда. Перед такими действиями никакой текст не покажется достаточно ненормальным.

Тем более что присутствие их в художественных произведениях давно уже не новость. Делали и короткие, и развернутые высказывания, и сочетания разнокалиберных свихнувшихся шрифтов — и на холстах, и из мусора, и в металле. С хорошим запасом вписываются в складывавшуюся веками традицию абсурдные высказывания Константина Звездочетова и Алексея Каллимы. Писатели на заборах, граффитчики, представленные на выставке Валерием Чтаком, пишут емко, но связно. Неоновые высказывания по мере технического совершенствования носителей информации становятся все более подробными и точными, а тексты последователя народных лубков и политического трэша, нового любимца галереи Стаса Волязловского лучше читать с комфортом, сидя. Единственная причина видеть в них обозначенное в названии безумие — неизвестно как сохранившееся предубеждение о том, что искусство — не место для разговоров.