Новые вариации на старые темы

Санкт-Петербургскому мужскому балету, которым руководит Валерий Михайловский, уже семнадцать лет.

В конце прошлого века, когда бывший премьер театра Бориса Эйфмана впервые собрал компанию танцовщиков, желающих доказать, что могут танцевать на пальцах не хуже балерин, затея поразила некоторых петербургских моралистов до слез. Нет, в самом деле — культовый танцовщик, харизматик, впервые в балете сыгравший роль князя Мышкина и сделавший это ничуть не хуже Смоктуновского; артист немаленького диапазона (каким блистательным идиотом был его граф Альмавива!) — и вдруг какое-то клоунское шоу. В мире давно были известны парни из американского балета «Трокадеро де Монте-Карло», с увлечением надевавшие пачки и бравшие женские псевдонимы, но всерьез их никто никогда не принимал. В России же вообще раньше ничего подобного не было. Михайловский подошел к «мужскому балету» несколько иначе, чем американцы. Юмор «Трокадеро» можно сравнить с теми комедиями, где кому-нибудь непременно заедут тортом в физиономию и персонаж пять раз подряд поскользнется на банановой кожуре; шуточки петербуржцев поизящнее. Конечно, они не стесняются обыгрывать чистую фактуру — вздувающиеся из-под оборочек мускулы, сорок шестой размер пуантов, но увлекаются не только этим. Они играют в психологию балета, обозначают взаимоотношения и интриги, прорисовывают характеры и карьеры. И делают это так точно, как могут только мужчины, ехидно наблюдающие за женщинами со стороны. Знаменитый па-де-катр, сочиненный в середине XIX века Жюлем Перро для четырех главных балерин того времени (Марии Тальони, Карлотты Гризи, Фанни Черрито и Люсиль Гран) и восстановленный в середине прошлого века Антоном Долиным, задумывался авторами как портрет танцовщиц разных темпераментов и разных биографий.

Именно эту разность — а еще внимательную ревность друг к другу, стремление сделать незаметную пакость конкурентке, озаряясь при этом невиннейшей из улыбок, — и играют танцовщики Михайловского. В каждом номере — эта замечательная насмешка, воспроизведенная отлично выученными ногами. Рядом с гигантской и томной Сильфидой порхает кроха-кавалер на полметра ее ниже; с Умирающего лебедя сыплются настоящие перья.

Два часа концерта добавят вам немаленький кусок жизни — и принесут только одну проблему: еще некоторое время потом при посещении самых обычных и весьма пафосных театров вам будет иногда приходить в голову, что какую-нибудь женскую партию петербуржские танцовщики исполнили бы получше.