Бесконечный сад

Начо Дуато поставил спектакль по заказу московского фестиваля.

Изломанная конструкция, подвешенная над сценой, должна ассоциироваться у публики с московской линией горизонта — точнее, крышами, что эту линию застят. Впрочем, как легко соглашается Начо Дуато, она может напоминать и горные вершины — Чехов, в честь которого испанский хореограф поставил балет, не принадлежал только мегаполису, природу он тоже чувствовал отлично. В общем-то, решить, что означает эта придуманная художником Джафаром Чалаби изящная штуковина, каждый может сам для себя — она предельно абстрактна, как и сам спектакль. Ну, вот Дуато предлагает крыши и горы — а когда конструкция спускается вниз, то и чеховский кабинет. (Если согласиться с этим, покажется, что Антон Павлович трудился на космической станции.) Все же давайте поверим автору и примем его версию.

Итак, что же происходит под московскими крышами в этом балете, что Дуато сотворил по спецзаказу юбилейного Чеховского феста? Никаких сюжетов, связанных с пьесами нашего великого драматурга или его рассказами. Дуато вообще не любит «историй», повествований. Зато любит чистые танцевальные конструкции — яростные и томные, грозовые и грозные. (Один из его маленьких спектаклей — «Na Floresta» — уже год как существует в репертуаре московского Музыкального театра и каждый раз проходит под восторженные вопли зала.) Быть может, судьба, сжалившись над балетоманами, каждые тридцать лет посылает на сцену азартных харизматиков и разбавляет компанию печальных умников и рефлексирующих интеллигентов, что задают тон в мировой хореографии? (Ушел Бежар — вот вам, пожалуйста, Начо Дуато.) Или виной просто легендарный испанский темперамент? Неизвестно. Но фантастический драйв, что характерен для всех сочинений худрука Испанского театра танца, не нуждается в сюжетной подпорке.

Танцовщики в «Бесконечном саде» взлетают коршунами, мчатся дикими кошками и в непростой музыке Альфреда Шнитке чувствуют себя как рыбы в воде. Впрочем, «Гимны для камерно-инструментального ансамбля» в количестве четырех штук обработаны, переплавлены, собраны в новую структуру современными испанскими композиторами Педро Алькальде и Серхио Кабайера. Получилось 65 минут музыки. В процессе этой работы музыканты читали дневники Чехова — что, как они уверяют, очень им помогало. Но все-таки — имеет ли «Бесконечный сад» отношение к «Вишневому саду»? Нет, не имеет. Дуато отсылает нас к современнику Антона Павловича — Артуру Шницлеру, который писал, что человеческая душа — это изобильная земля. И Дуато говорит, что вот эту изобильную землю Чехов всю жизнь наблюдал, описывал и работал на ней, как садовник, улучшая ее. Более того — и со смертью писателя эта работа не прекратилась, он над человеческими душами трудится и сейчас. Потому сад и «бесконечный». А что Дуато он кажется таким буйным — ну так русский все-таки сад.