Москва, я люблю тебя! (2010 год)

Как и его нью-йоркский и парижский прототипы, киноальманах «Москва, я люблю тебя!» снят скорее для кинопутешественников, чем для аборигенов — неслучайно он начинается в пятизвездочной московской общаге, ГЗ МГУ. Большая часть героев тут вообще шастает в тех людных местах, которые нормальный москвич стремится обойти за версту. Рублевка, ГУМ, Троицкие ворота, церетелиевский памятник Петру и шемякинский — порокам взрослых… Странно, что никто из режиссеров не попытался полюбить Мавзолей и площадь Трех вокзалов.

Впрочем, любить показанный в фильме город вообще cложно (да и незачем), и стоит ли удивляться, что это не выходит ни у кого из 18 режиссеров (три самые депрессивные главы в итоге все-таки вычеркнули из фильма, так что прокатная версия будет состоять из 15 новелл). Растерянность, глубокое непонимание, страх и брезгливость — за показной резвостью и юморком скрываются любые чувства, кроме любви. Нет, они пытаются, но предоставленная сама себе кинокамера (общий уровень профессионализма и хорошего вкуса тут ничуть не выше, чем в среднем по российскому кино) обладает волшебной способностью говорить правду — и как бы ни заходились в притворном восторге режиссеры, торжествующие в кадре гипсокартонная архитектура, ноябрьская белая гадость и засиженные автомобилями тротуары неумолимо торжествуют над пошловатым креативом. Исключение — сюжет Ивана Охлобыстина, единственного, у кого присутствуют мысли, а также соответствие формы содержанию; еще неплох фрагмент Екатерины Калининой — главным образом за счет актера Суханова, который одним своим прищуром может спасти любое кино.

Малоценная с художественной и развлекательной точек зрения, «Москва…» невероятно любопытна как социокультурный феномен: в ней, по наивности создателей, невольно проговариваются все те проблемы, которые делают жизнь в этом городе так отличной от европейской. Засилье унылых штампов, пережеванных банальностей (например, десятикратное повторение смешного имени Уйня в конце концов начинает вызывать содрогание), какая-то безнадежная мертвенность во всем — от сленга до эмоций и привычек, невозможность прямо говорить о социальных проблемах (все озабоченные социалкой сюжеты почему-то разыгрываются на вызывающе сказочной фактуре). В этом городе нет мест со своей магической аурой, люди атомизированы и ничего не знают друг о друге (как только речь заходит об униженных, оскорбленных и не имеющих регистрации, фильм начинает безбожно врать в деталях, то же самое — в рассказах о сладкой жизни), лучшее, что может случиться тут с приезжим, — ограбление. Не страшно, что продюсеры хотели снять что-то легкое и необременительное, страшно, что они не нашли ни одного режиссера, способного рассмотреть в столице не второй Мумбаи, а Третий Рим или хотя бы Вавилон. Ну что сказать вам, москвичи, на прощанье? Еще по одной, и пора назад.