Калигула

Замысел совместной работы над «Калигулой» Камю у режиссера Эймунтаса Някрошюса и актера Евгения Миронова родился давно (еще на их репетициях «Вишневого сада»), но сам спектакль репетировали меньше двух месяцев. С большинством исполнителей Някрошюс работает впервые, и времени, чтобы сродниться с его уникальным миром, впустить в кровь прихотливую органику его театра, у актеров было в обрез. А потому на премьере Театра Наций был показан лишь прообраз будущего спектакля. Но уже очевидно, чем он станет к концу сезона.

Местный Рим похож на недавно нарезанные дачные участки завода стройматериалов. Натащили шифера кто сколько сумел и в меру своей фантазии, кто из него триумфальную арку сложил, кто собачью будку. Но обнести свой клочок земли высоким забором из того же шифера никто не забыл (сценография Мариса Някрошюса). Даже в люди «патриции» в серых сношенных шинелях выходят каждый со своим забором — листом тяжелого, шершавого и ломкого шифера в руках. Они не смотрят, а выглядывают или подглядывают. Их мысли, страхи и амбиции — какие-то подзаборные. Молодой император пропал на несколько дней — оплакивал смерть своей сестры и возлюбленной Друзиллы, — а они уже растерялись. Не знают, как встать, куда сесть, что сказать без хозяина. Он еще и не был тираном, а они — уже рабы. Невзрачные, нечистые. А уж когда Калигула вошел во вкус абсолютной власти — еще и испуганные.

И вот эту-то челядь Калигула решил освободить. Евгений Миронов играет человека, пораженного своим бессилием спасти самое дорогое и любимое. И теперь он захотел невозможного — стать свободным от всех земных привязанностей. И дать эту «свободу» другим, лишая их собственности, чести, любимых. У них, других, есть средство защитить все это — убить тирана. Но они только руки мылят (на сцене, как всегда у Някрошюса, и в прямом смысле слова) и болтают (как все герои Камю). О злодействах императора на сцене только говорят, а зритель видит единственного человека, чувствующего, мыслящего, страдающего, — Калигулу Миронова. И ему только могут сочувствовать.

Когда по пьесе тиран на пиру публично насилует любимую жену патриция, в спектакле Калигула лишь отводит ее в сторону. Может делать все что угодно — подзаборный патриций позволит. Потому, когда жену возвращают в законные объятия, она колотит мужа, а не Калигулу. Потому так горько и мужественно звучит признание единственного раба по положению Геликона (Игорь Гордин), готового для Калигулы добыть Луну: «Вы все такие невзрачные…» Потому единственный действительно желающий свергнуть тирана Керея (Алексей Девотченко) не может сдавить руки на подставленной Калигулой шее — не может убить человека. Потому его не может разлюбить юный поэт Сципион (Евгений Ткачук). Потому готова задохнуться в его объятиях любовница и помощница Цезония (Мария Миронова).

Самая проникновенная сцена: Цезония и Калигула вместе выстилают ее смертное ложе тяжелыми, обтесанными временем камнями. Он душит ее, спасая от «других», прямо перед тем, как броситься в толпу дрожащих от страха в подворотне (она же — триумфальная арка) заговорщиков с осколками битого зеркала в руках. В этих же осколках отражаются зрители в зале. То есть мы с вами.