Печальная баллада для трубы (2010 год)

1970-е, Испания. Страна, 30 лет назад пережившая страшную гражданскую войну, уже ничуть не печалится под властью престарелого фашиста Франко — разве что расклешенные штаны чуть жмут в паху располневшим от мирной жизни мужчинам. И только два человека живут борьбой посреди этого разлагающего застоя. Два клоуна из шапито: Рыжий, фашиствующий ублюдок Серджио, и Белый, благородный рохля Хавьер, потомственный лицедей, одержимый жаждой мести за замученного на стройках фашизма отца. Оба до крови любят одну и ту же женщину, акробатку Наталью, красавицу с кривоватым носом и достаточно объемной грудью. Если допустить, что Белый и Рыжий — метафоры коммунистов и фалангистов соответственно, то Наталья — сама Испания, которой одинаково тяжко и с одним, и с другим.

Тема гражданской войны и жизни под Франко до сих пор считается в Испании табуированной, но режиссер Алекс де ла Иглесиа никогда и не отличался политкорректностью. В последние годы, правда, его резкость немного поубавилась — и спагетти-вестерн «800 пуль», и псевдоанглийский детектив «Оксфордские убийства» были, прямо скажем, усталыми песнями. Но «Печальная баллада» оказалась настоящим ренессансом Иглесиа. Так, собственно, и должно быть, ведь к безудержному гиньолю испанец тяготел всегда, а откровенный цирковой антураж позволил ему наконец расправить плечи. Для эксцентрической же комедии и нет сюжета более подходящего, чем жизнь передвижного карнавала, вспомним хотя бы шедевры Тодда Браунинга. «Печальная баллада» вообще выглядит как самый главный фильм Иглесиа: тут находят свое яростное воплощение темы, и раньше волновавшие режиссера, — месть убогих («Операция «Мутанты»»), неразрывная вражда внутри творческих дуэтов, легкость, с которой мальчик для битья превращается в опасного психопата («Умереть со смеху»). Начинаясь действительно как лирическая баллада о трепетном и чистом сердцем подростке-толстячке, кино стремительно озлобляется, дичает и превращается в настоящее фрик-шоу с карликами, дикими зверями, клоунами-автоматчиками, огненным байкером и слонихой-убийцей. В общем, это тот самый редкий шанс использовать эпитет «гаргантюанский», которым мы и поспешим немедленно воспользоваться.