Members Of Mayday

В преддверии Mayday о его хедлайнере DJ Westbame рассказывает Георгий Гурьянов — ударник группы "Кино" и патриарх питерского рейва.

В 1987-м "Популярная механика" вместе с группой "Кино" отправилась в Ригу. Мы тогда близко дружили с Курехиным и ничего авангарднее в СССР было не найти (помню, на первом концерте "Поп-механики" в Музее Достоевского я играл на капельнице). В Ригу нас поехало человек 7-8 плюс еще несколько шоуменов. Гаркуша, кажется, остался. Из придурков, не связанных с музыкой, участвовали только "Африка" Бугаев и Тимур Новиков, будущий отец Академии изящных искусств.

Параллельно в городе проходила большая выставка современного искусства. И на ней мы увидели Вестбама. Он проводил мастер-класс — показывал и рассказывал, что такое "record art" на примере сведения песни "Boing Boom Chak" Kraftwerk с каким-то диско Santa Esmeralda. Всем своим действиям он давал умные комментарии: Вестбам же семи пядей во лбу, у него чуть ли не два высших образования, а его мама — достаточно известный художник. Продемонстрированный процесс микширования меня поразил — ведь Вестбам сводил диаметрально противоположных исполнителей.

Надо сказать, что технику микса в 80-е активно применял Курехин, но Сергей принадлежал к джазовой школе, к эпохе авангарда, а Вестбам представлял нечто совершенно неизведанное. Нам эта ситуация — диджей за вертушками — показалась жутко забавной, и я помню, как радовался Виктор. Кстати, Цой был абсолютным адептом электроники, человеком ритма. И он ничего общего не имеет со всеми упырями, рок-н-ролльщиками, бородачами и прочими уродами. Пусть они плюются, отстаивая свои права на него, но Витя всегда был со мной.

После выступления Вестбама мы немедленно знакомимся, гуляем по рижским кабакам и экспромтом даем совместный концерт. Выясняется, что его зовут Максимилиан Ленц, он из Вестфалии, а псевдоним означает "Вестфальский Бамбаата", а не "западная задница", как многие думали. Вместе со своим родственником Уильямом Родгаром — президентом компании Low Spirit — Макс построил настоящую техно-империю в Берлине, которая регулярно присылала в Ленинград своих амбассадоров.

В 1991-м Макс вместе с диджеем Роком приехал к нам на рейв в Планетарий. Ни я, ни Тимур Новиков не жалели средств, чтобы развеселить себя и друзей. Для нас это была своего рода благотворительность. Немцы тоже жертвовали гонорарами в копилку общей радости и жили экономно — в квартире моей подружки. Вечеринка прошла, что называется, супер!

За последующие 15 лет я ездил на рейвы в Москву, где непременным атрибутом был стол с селедочкой "под шубой" и водкой. Я видел расцвет и падение берлинского Loveparade, угорал в клубе Tresor, восхищался Иваном Салмаксовым, стал свидетелем всех стадий танцевальной культуры. Я состарился, мне 45 лет. А Вестбам ничуть не изменился. Он совершенный монолит, нисколько не склонный к маниакалу. Типичный немец. Любит блондинок, адекватен, остроумен, харизматичен. За вертушками он становится похож на демона. Его стихия — повелевать.

Последний раз мы виделись год назад: тогда он привез мне из Германии кухню. Добротную немецкую мебель, которую я установил в своей разбитой квартире-мастерской. Приятно, что друзья любят и помогают мне. Что нас духовно связывает с Максом? Я думаю, это минимализм, миссионерство и ирония. Мы не допускаем компромиссов и оба пропагандируем такую позицию в искусстве, в музыке и в жизни.