Парк

В программке спектакля «Парк» говорится, что он сотворен под впечатлением от романа мадам де Лафайет «Принцесса Клевская» — но что соединяет поставленный в 1994 году балет Прельжокажа с этим популярным в XVII веке повествованием, понять совершенно невозможно. В романе юную девицу выдают замуж за принца, к которому она была совершенно равнодушна; встретив другого дворянина, в которого она влюбляется (с полной взаимностью), она всеми силами избегает его ради верности нелюбимому мужу. Муж, тем не менее, сходит с ума от ревности и в конце концов умирает от горячки, этой ревностью вызванной; обвиняющая себя во всех несчастьях добродетельная дама прогоняет прочь получившего было надежду воздыхателя и навсегда затворяется в провинциальном имении, до конца жизни занимаясь молитвами и благотворительностью.

То есть ни одного поцелуя, но масса страданий. В балете же — никаких страданий и самый знаменитый поцелуй на балетной сцене.

На фоне неба (то утренне-голубого, с трогательными облачками, то ночного, ясного, с россыпью звезд) в спектакле Прельжокажа танцуют версальские дамы и кавалеры. Камзолы и шейные платки, кринолины и исподнее XVII века. Намеки тайные и очень явные (ну как еще оценишь маневр благородной дамы, сползающей со стула и трущейся об него, как мартовская кошка).

Встречные пробежки. Стрельба глазами. И — объятия, объятия, объятия — мимолетные и долгие, простенькие и требующие от господ танцовщиков недюжинной физической подготовки. Нет тут никакой скучной добродетели — тут правит Парк. Его фигурные кусты (их обозначают пирамидки на заднем плане), его веселые нравы. Прельжокаж, часто использующий не самую приятную для ушей музыку, по случаю приглашения на постановку в Парижскую оперу выбрал Моцарта — и сотворил самый солнечный и самый легкий по настроению балет в своей биографии. (Сдается мне, что именно на что-то подобное и надеялись менеджеры Большого, когда приглашали хореографа для постановки премьеры, что открывала нынешний сезон. Получили — «А дальше — тысячелетие покоя», вариации на тему Апокалипсиса. Ну, какой театр какие настроения внушает…)

Самая красивая часть балета — длиннющий финальный дуэт. Удалились дамы и кавалеры, испарились суровые садовники (явные визитеры из будущего — во вполне современных защитных очках). На сцене остались мужчина и тающая в его руках женщина. Они сцепляются губами — и он кружит ее в воздухе, ее ноги почти параллельны полу. Если внимательно рассматривать запись — то поймешь, как они держатся друг за друга; в театре же кажется, что соединены только губы. Нереальность этого поцелуя, дивный графический рисунок вращения — стихотворение, а не балет. Спектакль, конгениальный парку, которому посвящен.