Антоний & Клеопатра. Версия

Появление слова «версия» на афише нового спектакля театра «Современник» объясняется тем, что режиссер Кирилл Серебренников основательно переиначил трагедию Шекспира. Первым делом он подрядил драматурга Олега Богаева на нехитрую работенку: перевести Шекспира на человеческий язык. Если у Шекспира Антония высокопарно величают гордым полководцем, «сверкающим, как Марс, закованный в броню„, то у Серебренникова воины по-свойски зовут командира „классным мужиком“. А египетская царица Клеопатра, обращаясь к римскому триумвиру Марку Эмилию Лепиду, переспрашивает его: “Тебя Лепидом, что ли, зовут? Слушай, а давай просто Липа?»

Ох, права была Клеопатра, предупреждая незадолго до своей гибели: «До уровня подростков несмышленых род снизился людской. Ушло геройство». Всю пьесу от начала до конца на подростковый сленг, впрочем, переписывать не стали: наряду с богаевскими в спектакле звучит много шекспировских монологов, и актеры то и дело ныряют из низкого стиля в высокий и обратно. Есть подозрение, что эта стилистическая чересполосица не сослужила добрую службу спектаклю — если уж осовремениваешь язык персонажей, то иди до конца. То есть действуй примерно так, как поступил с шекспировским «Отелло» замечательный бельгийский режиссер Люк Персеваль, который перевел почти всю пьесу на блатную феню. При этом у него получилось лаконичное и умное зрелище, доказывающее, что главная сила Шекспира не в красотах стиха.

Серебренникова лаконичным не назовешь, и понять по его постановке, в чем сила Шекспира, сложно. Он создал крайне захламленный спектакль, придумав множество эффектных сцен, которые, несмотря на всю свою изобретательность, лишь отвлекают от смысла происходящего. Чего только нет в этой «Версии». Федерал Антоний (Сергей Шакуров) здесь переодет в армейский камуфляж, Клеопатре (Чулпан Хаматова) выдан хиджаб, а иногда они для пущей радости еще показывают нам фокусы с переодеваниями невесть в кого. По сцене, опираясь на костыли и размахивая эффектным полутораметровым членом, ковыляет мутант-прорицатель (Сергей Епишев). Секст Помпей (Артур Смольянинов) похож то ли на Басаева, то ли на Радуева. Циничный Цезарь (Иван Стебунов) повадками смахивает на Путина. А после антракта режиссер вообще применит запрещенный прием, перенеся действие без достаточных на то оснований в выгоревший бесланский спортзал. По-видимому, нам хотели рассказать историю великой страсти, случившуюся на развалинах империи. Но, увы, получилась просто липа.