В субботу (2011 год)

Теплой апрельской ночью не в меру любопытный и удивительно выносливый обкомовский подмастерье Валера (Антон Шагин, вдруг превратившийся из говорящей куклы в потрясающего актера) добегает из Припяти до Чернобыльской АЭС, чтобы услышать в коридорах станции страшную правду о четвертом блоке. Не веря ушам своим, Валера вместе с другим обкомовским скептиком лезет внутрь разрушенного реактора и, ужаснувшись увиденному, еще некоторое время ползает в панике по устланному графитовой пылью асфальту — а после, весь в мыле и одышке, бежит в город к малознакомой, но крепко любимой девушке из общаги. Дальше они будут бежать уже вместе, правда, недалеко — лихорадочный запал самосохранения быстро погасит новость о завозе югославских «лодочек» в универмаг.

Произведя предапокалиптический шопинг, Валерина подруга отправляется в городской ресторан отдать долги играющим на комсомольской свадьбе приятелям. Валера последует за ней — и так и увязнет на целые сутки в липкой каше недоговоренности, отрицания, самоубийственного угара и какойто навязчивой суеты, заменяющей советским людям дружбу, любовь и героизм вместе взятые. Самое страшное в новом фильме Александра Миндадзе — вовсе не виды полыхающего за рекой реактора, не бешеный треск счетчика Гейгера внутри несущегося к жерлу Аида «газика» и даже не хлещущая по лицу горе беглецов украинская растительность, превращенная камерой Олега Муту (именно этот человек снимал все главные фильмы «румынской волны») в какие-то вьетнамские джунгли. Настоящий ужас — это субботний концерт группы «Пульсар» (название не выдуманное, как и все прочие обстоятельства и диалоги фильма, оно фигурирует в многотомных протоколах опросов участников и очевидцев чернобыльской трагедии), представляющий из себя прямую противоположность «Декамерону». Закрывшиеся в уродливой «стекляшке» люди пляшут, дерутся и братаются перед лицом очевидного, но не называемого, пытаются забить металлический привкус стронция капусткой и оливье, но нельзя сказать, что этот отважный пофигизм делает их счастливее.

Все уже знают обо всем — но вместо того, чтобы бежать, спасаться, дезертировать, думать о будущем, музыканты и примкнувший к ним Валера копаются в прошлом и срубают капусту; показательно, что заработанный смертельной дозой облучения дневной заработок в итоге будет похищен официантами. Это упорное самозомбирование, помноженное на обычную для Миндадзе-сценариста тему мужской дружбы-вражды и крайне экспрессивную операторскую манеру Муту — камера заходится в судорогах и фактически подыгрывает актерам, — создает атмосферу невозможного безысходного напряжения. Кажется, оно просто не может быть снято в этой жизни, а потому простые и конструктивные решения, вроде штурма ж/д состава, и не приходят на ум персонажам «В субботу». Их органический фатализм, соединяющий в себе твердую убежденность в личном бессмертии и, одновременно, полное недоверие здравому смыслу и любой инициативе, кроме самой шкурной, кажется выражением того самого национального характера, который когда-то сводился к обычному «авось», а теперь принимает многосложные формы «просвещенного консерватизма».