Мнимый больной

Декорация «Мнимого больного» в Малом театре — это настоящий дубовый зал в доме Аргана. В нем можно и хочется жить. И это уже третий «дом», который Сергей Женовач и художник Александр Боровский строят в «доме Островского». Были хоромы Фамусова («Горе уму»), была усадьба помещицы Барабошевой («Правда — хорошо, а счастье лучше»), теперь — апартаменты «мнимого больного» из, кстати сказать, не самой удачной мольеровской комедии.

Каждый день нам рассказывают о новых лекарствах и методах исцеления: «Наши ученые разработали! Звоните и заказывайте прямо сейчас!» Как говорил когда-то Жванецкий, «мы — люди, мы лечимся». Но комические аналогии снынешним фармакологическим бизнесом — это лишь побочные, скользящие мотивы спектакля, который кудрявится париками, звенит колокольчиками напомаженных слуг на ярусах (третий звонок!), а красотой декорации напоминает разве что знаменитого «Мизантропа» Ингмара Бергмана. Но тот был не у нас — в Стокгольме.

Арган (Василий Бочкарев) болен «мнимо», потому что болен лицедейством, игрой, театром. И какую роль он может на досуге придумать себе? Только роль больного. Вот при свече он разговаривает с воображаемым аптекаре — и это уже театр одного актера. А постепенно собирается целая труппа, где жена Белина (Евгения Глушенко) играет роль притворной добродетели, а служанка Туанетта (Людмила Титова) выступает режиссером. Грациозная игра — с переодеваниями, перевоплощениями, изящными ролями, которые принимают на себя персонажи галантного века, — становится для них главной. И когда брат Беральд (Александр Клюквин) подсказывает Аргану переменить роль и стать доктором — это и счастливый финал, и выход!

В спектаклях Женовача есть правда. Веришь, что печка у Фамусова горячая, а вечер в Замоскворечье теплый. Правда в театре — это хорошо. А счастье — лучше. Счастье от того, что «Мнимого больного» не сыграли как историю из жизни даунов и не оформили унитазами и горшками, которыми главный герой вообще-то часто пользуется, так что были все основания увлечься больнично-коечной темой, как нынче принято. А тут — счастье театральной легкости, ясных режиссерских мыслей, ощущение жизни как движения воздуха и света, идущего из домов Фамусова, Барабошевой, Аргана. В каждом из них живут люди. Даже после того, как покидаешь зал. Такое ощущение.