Ульяна Лопаткина представляет: Чайковский гала

На первый взгляд, этот вечер обещает классический «чес», приманивающий зрителя одним звездным именем. На второй взгляд — тоже: заоблачные цены, отсутствие минимальной информации об участниках («Ульяна Лопаткина и звезды русского балета» — какие звезды? Имя, сестра, имя!) и о том, что конкретно они будут танцевать. Обещание «отрывков и па-де-де из балетов ’Лебединое озеро’, ’Щелкунчик’ и ’Спящая красавица’» только укрепляет подозрения: перечислены вещи самые расхожие. Но все же в скупой на откровения афише есть строчка, которая способна заставить истинного балетомана выбраться в Московскую оперетту: пермская труппа, приехавшая аккомпанировать мариинской приме, танцует «Ballet Imperial».

Ну да, гости из Перми несколько менее вдохновляют, чем гости, например, из Нью-Йорка, где сочинял этот спектакль Джордж Баланчин. Но гастролей New York City Ballet нам ждать не дождаться, а пермяки — вот они, и стараются, и тянут подъемы, и так тщательно учили текст под руководством репетиторов из NYCB, и так пристойно его исполняют, что семь лет назад получили за этот спектакль «Золотую маску». По словам аборигенов, за прошедшее время спектакль не рассыпался, прежнее качество сохранил — во что легко можно поверить, зная фирменный перфекционизм пермской балетной школы (третьей по статусу в стране, после Петербурга и Москвы) и местного театра.

Начали репетировать «Ballet Imperial» в Нью-Йорке, премьеру же сыграли в Рио-де-Жанейро 25 июня 1941 года. Проект тогда назывался «Американский балетный караван», New York City Ballet, сохраняющего сейчас в репертуаре все постановки своего легендарного худрука, еще и в помине не было. И вот представьте себе: лето, все, конечно же, в белых штанах, бывший мариинский танцовщик Георгий Баланчивадзе, ставший с легкой руки Сергея Дягилева хореографом Джорджем Баланчиным, в мало знакомом с балетом райском местечке готовит премьеру. А на другом конце света немцы прошли уже треть Белоруссии, и хотя Баланчин отказывался признавать хоть что-то общее со Страной Советов, ему совсем не все равно, что там творится. И выходит спектакль — посвящение русскому имперскому балету.

На музыку Чайковского (Второй концерт для фортепиано с оркестром). С торжественным началом, равным по пафосности чуть ли не исполнению государственного гимна. С тревожной центральной частью — недоумение и печаль, сердечная боль и неизвестность, неизвестность, неизвестность: что там впереди? И ответ в финальной, виртуозной, блистательной части: впереди — победа.

Когда пермяки приезжали в Москву на «Золотую маску», им чуть-чуть не хватало как раз вот этого пафоса, этого масштаба движения (довольно редкого у Баланчина). Теперь в их строй войдет Лопаткина — и можно не сомневаться, что эхо от ее жеста встряхнет Московскую оперетту. Ради этого можно потерпеть и предшествующие дежурные па-де-де.